Мария Кешнер - Экономические санкции в современном международном праве. Монография

Необходимо отметить, что международные организации играют все более существенную роль в обеспечении уважения к международному праву. Это обстоятельство отмечается многими известными специалистами в области права международных организаций. Е. А. Шибаева пишет: «Одним из существенных направлений развития международных организаций является увеличение их роли в обеспечении принуждения к соблюдению норм международного права»[23].

До сравнительно недавнего времени в доктрине и практике существовала концепция самопомощи. Значительное внимание концепции самопомощи уделили отечественные авторы. Даже такие специалисты по вопросам международной ответственности, как П. Курис и В. А. Василенко обосновывали понятие самопомощи. П. Курис утверждал, что «самопомощь является понятием собирательного характера, объединяющим и реторсии, и репрессалии, которые, будучи отдельными видами самопомощи, не исчерпывают, однако, всего содержания этого института»[24].

Согласно этой концепции государства были вправе защищать свои права такими мерами, которые они считали целесообразными, без каких-либо ограничений. Г. Кельзен полагал, что несмотря на отсутствие механизма исполнительной и судебной власти на международной арене, международное право может обоснованно считаться правом именно потому, что оно разрешает жертве противоправного деяния брать правосудие в свои руки[25].

При этом в международной доктрине и практике, особенно до принятия Устава ООН, наблюдалась тенденция рассматривать в качестве мер самопомощи практически любые насильственные действия, применение которых обосновывалось ссылками на крайнюю необходимость и которые в юридическом плане охватывало понятие «самооборона по общему международному праву». Данное понятие также обозначали терминами «самозащита», «необходимая оборона», «законная оборона»[26]. «Независимо от того, какую форму приобретала фактическая защита и какие обоснования приводились государствами в конкретных ситуациях, межгосударственная практика того времени устойчиво объединяла все эти случаи ссылками на самооборону», – отмечает Э. И. Скакунов[27].

В соответствии с нормами международного права до 1917 г., любой вопрос, затрагивающий суверенные права государства, в сфере международных отношений мог быть разрешен с помощью фактических средств защиты, поскольку тогдашнее международное право практически не знало принципа ненападения и признавало войну хотя и крайним, но допустимым средством урегулирования межгосударственных споров. Так, еще Гуго Гроций писал: «Право народов, установленное волею, а также законы и обычаи всех народов, как об этом в достаточной мере свидетельствует история, отнюдь не осуждают войны»[28].

Кроме войны, государство имело право по своему усмотрению прибегнуть к вооруженным репрессалиям, осуществить «преследование по горячим следам» на чужой территории, предпринять превентивные вооруженные действия для ликвидации угрозы нападения, а также принудительные меры, которые чаще всего обозначали понятием «невооруженные репрессалии». Таким образом, меры принуждения носили различные наименования: «самопомощь», «ответная реакция», «репрессалии», «реторсии», к которым государство могло легально прибегнуть для решения любого спора, даже не порожденного международным правонарушением.

Положение изменилось после запрещения Уставом ООН применения силы. В результате сила перестала быть законным средством воздействия на правонарушителя. Это принципиальное положение подчеркивается как в международной практике, так и в доктрине[29].

Устав ООН, подчеркивает В. Собакин, «ликвидировал право государств на самопомощь, понимаемое как право самостоятельно и бесконтрольно прибегать к любым действиям для защиты своих прав и интересов от любых действий других государств»[30].

Необоснованность термина «самопомощь» стала особенно очевидной в свете современного международного права, предусматривающего все более широкое сотрудничество государств и повышение роли международных организаций в обеспечении уважения к этому праву. Показателен в этом плане тот факт, что Д. Б. Левин в работе 1966 г. допускал сохранение этого термина, а в публикации 1971 г. решительно занял иную позицию. «Так называемая самопомощь, – писал он, – и генетически, и семантически настолько тесно связана со старым международным правом, признававшим право государства на вооруженное насилие в различных формах, что не только понятию, но и термину “самопомощь” не должно быть места в современном международном праве»[31]. Негативную позицию в отношении самопомощи заняли и другие авторы[32]. Термин «самопомощь», констатирует И. И. Лукашук, отпал как не соответствующий юридическому характеру международного права[33].

Еще в недалеком прошлом понятие «репрессалии» (лат. repressaliae – сдерживать) охватывало все меры воздействия на правонарушителя. Такое понимание нашло отражение и в Декларации о принципах международного права 1970 г., в которой закреплено: «Государства обязаны воздерживаться от актов репрессалий, связанных с применением силы». В последние годы термин «репрессалии» стал преимущественно применяться в узком значении для обозначения военных репрессалий в условиях вооруженного конфликта. Так, в статье 60.5 Венской конвенции о праве договоров с участием международных организаций 1986 г. говорится, что положения о прекращении или приостановлении действия договора вследствие его нарушения «не применяются к положениям, касающимся защиты человеческой личности, которые содержатся в договорах, носящих гуманитарный характер, и особенно к положениям, исключающим любую форму репрессалий по отношению к лицам, пользующимся защитой по таким договорам»[34].

Сохранил свое значение термин «реторсии» (лат. – retorsio), которым обозначают не выходящие за рамки международного права меры воздействия одного государства на другое, преследующие цель побудить последнее прекратить недружелюбные, дискриминационные и тем не менее правомерные действия. Реторсии могут быть использованы и с тем, чтобы побудить правонарушителя выполнить обязанности, вытекающие из его ответственности. Тем не менее к международным санкциям они не относятся, поскольку такие меры характеризуются тем, что они были бы противоправными, если бы не применялись в качестве ответных мер. Чаще всего реторсии применяются государством в случае дискриминации его граждан, при неоправданных ограничениях экономических, культурных и других отношений.

Возможность применения реторсий в таких случаях нередко предусматривается и внутренним законодательством. Так, Гражданский кодекс Российской Федерации содержит специальную статью 1194 «Реторсии», в которой говорится, что Правительством Российской Федерации «могут быть установлены ответные ограничения (реторсии) в отношении имущественных и личных неимущественных прав российских граждан и юридических лиц»[35]. Обычно они представляют собой меры, тождественные или аналогичные тем, против которых они направлены. Право на их принятие принадлежит государству. Вместе с тем они могут использоваться и как средство побуждения государства к соблюдению правовых обязательств. В отличие от санкций и контрмер, применимых лишь в случае правонарушения, реторсии могут быть использованы в качестве превентивного средства при наличии угрозы правонарушений.