Виталий Захаров - Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1

Чернов К. С. «Забытая конституция «Государственная Уставная Грамота Российской империи». М., 2007. С. 80, 95, 110–112.

Более подробно наши возражения на концепцию К. С. Чернова изложены в рецензии, опубликованной в журнале «Отечественная история». См.: Захаров В. Ю. Чернов К. С. Забытая конституция «Государственная Уставная Грамота Российской империи (рецензия) // Отечественная история. 2008. № 4. С. 190–195.

Николаенко П. Д. Князь В. П. Кочубей – первый министр внутренних дел России. СПб., 2009.

Крисань М. А. Адам Чарторыский. // Вопросы истории. 2001. № 2. С. 58–65.

Минаева Н. В. Никита Иванович Панин. // Вопросы истории. 2001. № 7. С. 71–91.

Дёмкин А. В. «Дней Александровых прекрасное начало». Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг. М., 2012.

Берти Дж. Россия и итальянские государства в эпоху Рисорджименто. М., 1954; Kennedy-Grimsted P. Foreign Ministers of Aleksander I. – Barkley. Los-Angeles. 1969; McNight J. L. Admiral Ushakov and the Ionian Republic. Te Genesis of Russian’s First Balkan Sattelite. Ph. D. Dissertation. Univercity of Wiskonsin, 1965; Soul N. E. Russia and the Meditaranian. 1797–1807. Chicago. London, 1970; Kukiel M. Ksiaze Adam. Warszava. 1993; Scowronec E. Antynapoleonskie concepcie Czartoryskigo. Warszawa, 1969. Scowronec E. Adam Jerzy Czartoryski. Warszava. 1994; Рэгсдейл Х. Просвещённый абсолютизм и внешняя политика России в 1762–1815 гг.// Отечественная история. 1998. № 3. С. 3–25.

Jones R. Te Emancipation of the russian nobility. 1762–1785. Princeton, 1973.

Meehan-Waters B. Autocracy and Aristocracy. Te Russian Service Elite of 1730. New Brunswick, 1982.

Бертолисси С. Введение к изучению конституционных проектов в России XVII–XX вв. // Конституционные проекты в России XVIII – начала XX вв. М., 2000. С. 79–94; Bertolissi S. Il progetto constituzionale di N. N. Novosil’cev // Annali. Sezione storico-politico-sociale. XI–XII. Napoli, 1994.

Ransel D. L. Te Politics of Catherenian Russia. Te Panin Party. New Haven, 1975; McGrew R. E. Paul I of Russia. Oxford, 1992; Валлотон А. Александр I. М., 1991.

Raef M. Plans for Political Reform in Imperial Russia. 1732–1905. New-Jersey, 1966.

Vernandsky G. La charte constitutionelle de l’Empire Russe de l’an 1820. Paris, 1933.

Теория формаций , являющаяся одной из разновидностей стадиального подхода к историческому развитию человечества, была разработана К. Марксом на основе материала по истории Западной Европы. Тем самым в ней отражен, прежде всего, европейский исторический контекст и сделан упор на самостоятельный, первичный (эндогенный) переход общества с одного этапа на другой. На наш взгляд, к сильным сторонам этой теории можно отнести наличие чёткого единого критерия (социально-экономического или, еще конкретнее, отношений собственности), ярко выраженная стадиальность (деление истории человечества на 5 формаций: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую с переходным социалистическим этапом), логичность и простоту для понимания (каждая новая ступень проистекает из предыдущей и является ее закономерным продолжением). Благодаря этим достоинствам формационная теория дает возможность моделировать исторический процесс и сравнивать различные общества по уровню развития. К недостаткам формационного подхода можно отнести чрезмерный экономцентризм , из-за чего факторы развития сводятся в основном к соотношению производительных сил и производственных отношений; явный европоцентризм (в результате чего, формационная модель оказалась с трудом применима или даже вообще не применима к цивилизациям Востока), а также не оправдавшийся прогноз К. Маркса о неизбежной ликвидации капитализма и переходе к социализму и коммунизму. Хотя Маркса вряд ли можно обвинять в необоснованном прожектерстве. Ведь он описывал и анализировал современное ему капиталистическое общество второй половины XIX в., а уровень социальных противоречий и конфликтности этого общества был настолько высок, что давал основания не только Марксу вполне обосновано предположить неизбежный крах общества социальной несправедливости. Сторонники марксизма отрицают (и на наш взгляд, вполне обоснованно) и обвинение Маркса в заведомой ошибочности социалистической и коммунистической перспектив развития человечества. Современный капитализм настолько отличается от стихийного капитализма второй половины XIX в., что ставит под сомнение само его название. Скорее можно говорить о конвергентном обществе , в котором соединились черты и капитализма (в экономической сфере, да и то, с большими изменениями) и предсказанного Марксом социализма (в социальной сфере). Действительно, и постоянно растущий уровень социальной защищенности населения развитых государств, и планирование государством макроэкономических показателей, и участие работников предприятий в управлении ими через акционирование свидетельствуют о том, что не так уж и не прав был Маркс, делая свой научный прогноз о направлении развития человеческого общества в будущем. Другое дело, что путь этот оказался не насильственно-революционным, а скорее эволюционно-реформистским – такой возможности Маркс явно не учитывал. Что касается пресловутого европоцентризма Маркса, то сторонниками формационной теории в XX в. он более-менее успешно преодолён. На основе поздних работ Маркса, в которых упоминается так называемый «азиатский способ производства», основным элементом которого является государственная собственность на средства производства, в известную «пятичленку» была добавлена еще одна формация – «азиатская» или «древневосточная». Одновременно капиталистическая формация была разделена на 3 этапа: стихийного капитализма (XVII – 1-я пол. XIX в.), монополистического капитализма (кон. XIX – 1-я пол. XX в.) и современного или регулируемого капитализма (со 2-й пол. XX в.), достаточно серьёзно различающихся между собой. Тем самым, в значительной мере была преодолена ограниченность первоначальной характеристики капиталистической формации К. Маркса, ограничивавшейся периодом до 1870-х гг. и догматически распространявшейся на последующий временной отрезок.

Таким образом, современная формационная теория не является застывшей, она вполне жизнеспособна, и при условии её дополнения другими факторами, имеет ресурс для дальнейшего развития и применения в исторических исследованиях. Сторонниками формационного подхода в модернизированном и дополненном виде являются такие известные историки как В. И. Кузищин, Б. И. Семёнов, Н. И. Смоленский, Л. В. Милов. Последний в монографии «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса» выступает за обогащение марксистской методологии (по его мнению, в принципе правильной и востребованной) российской дореволюционной историографической традицией, обращавшей особое внимание на географический фактор. // См.: Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. С. 3–4.