Олег Ярошик - Проблемы законности и справедливости в уголовном судопроизводстве России

При таких обстоятельствах нельзя утверждать о законности судебных решений, то есть о правильности применения норм уголовного и уголовно-процессуального права, которую обязан проверить суд кассационной инстанции в соответствии с требованиями ст. 401.1 УПК.

По делу Андросова судья кассационной инстанции указала: «В апелляционном определении, содержание которого соответствует требованиям ст. 389.28 УПК, приведены мотивы принятого решения об оставлении приговора без изменения. Полагаю, что оснований для отмены или изменения состоявшихся судебных решений в кассационном порядке, каковыми в силу части 1 статьи 401.15 УПК являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела, судами нижестоящих инстанций допущено не было», а также:

– совокупность исследованных доказательств, положенных в основу приговора, обоснованно признана достаточной для разрешения уголовного дела;

– несогласие защитника с данной судом оценкой доказательств на правильность выводов суда о виновности осужденного в содеянном не влияет(не в этом ли главная проблема современного процесса?).

– вопреки мнению защитника, на основании всестороннего исследования доказательств(так ли это?) судом правильно установлены фактические обстоятельства дела и постановлен обвинительный приговор.

К сожалению, всё то, что изложено судьей Мосгорсуда, действительности не соответствует и материалами дела не подтверждается. По делу Андросова предварительным следствием и судебными инстанциями даже не установлено, что же всё-таки произошло, и были ли нарушены Правила дорожного движения, а, главное, действительно ли Андросовым причинены те последствия именно при обстоятельствах данного происшествия, являющихся предметом доказывания. Дело же по существу не рассматривалось ни судом первой, ни судом второй инстанции.

Как так произошло и как такое вообще возможно, спросит читатель? Возможно, потому что сегодня признание с адвокатом, который еще при этом обещает «договориться» с судом и прокурором по мере наказания – это царица доказательств.

А потом судьи высоких инстанций безапелляционно пишут: «Вопреки мнению защитника, на основании всестороннего исследования доказательствсудом правильно установлены фактические обстоятельства дела и постановлен обвинительный приговор; «вопреки мнению адвоката все требования уголовно-процессуального закона, строгое соблюдение которых обеспечивает полное, всестороннее и объективное рассмотрение деласудом первой инстанции, были выполнены».

Эти судьи кого обманывают, полностью и по существу игнорируя мотивированные доводы защиты?

Почему так происходит? Ответ тоже уже давно имеется, точнее проблема, которая серьезно обозначена еще в октябре 2011 года, но не решена и до сих пор существует: «В последние годы Европейский суд часто обращается к позициям Конституционного Суда для разрешения главной загадки российского правосудия , как уголовного, так и гражданского, – надзора во всех его вариациях». 101 101 А. Ковлер, судья ЕСПЧ, избранный от РФ. «Судья», октябрь, 2011.

В постановлении судьи Мосгорсуда по делу Андросова нет ни слова по существу. Ни одного и никакой оценки. Ни правовой, ни технической, ни человеческой, ни справедливой и по существу доводов защиты. Набор общих фраз, с виду очень убедительных. Это значит, что настоящее дело апелляционной и кассационной инстанциями по существу не рассмотрено, а мотивированные доводы защиты оставлены без должного внимания, законной оценкии справедливого разрешения. 102 102 Из профессиональной практики автора.

А ведь в случае отказа в удовлетворении жалобы защита просила привести исчерпывающие мотивы признания доводов жалобы несостоятельными либо не заслуживающими внимания (п.7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. № 1 «О применении судами норм главы 48 УПК, регламентирующих производство в надзорной инстанции» и требования Конституционного Суда РФ (определения от 8 июля 2004 г. № 237-О и от 25 января 2005 г. № 42-О).

Именно поэтому, по мнению автора, необходимы рекомендации и для участия защитника в судах апелляционных инстанций, где тоже проводится свое непонятное судебное следствие (или должно проводиться?).

Как известно, согласно ст. 297 УПК приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым. Законность приговора означает, что по своей форме он должен соответствовать закону, а по своему содержанию основываться на материалах дела, в точном соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Однако эти требования закона по уголовным делам систематически не выполняются.

В нарушение требования постановления Верховного суда Российской Федерации «О судебном приговоре», судьи не указывают, почему они приняли одни доказательства и отвергли другие. В апелляционных постановлениях доказательства защиты вообще не указываются и никакая оценка им не дается.

При этом фактические обстоятельства дела не устанавливаются, а осужденные лишаются права на квалифицированную защиту, эффективное расследование и права на справедливое судебное разбирательство.

В этой связи представляется важным отметить, что постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» фактически допускается критика в адрес представителей власти: «государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в средствах массовой информации в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий».

На наш взгляд, необходимо в будущих методических рекомендациях предусмотреть так называемые «пределы допустимой критики» в правовых документах и «дерзости высказываемых идей» при «чрезмерности осмысления событий происходящего», но в то же время профессиональной оценки фактов, соответствующих действительности, во избежание негативных последствий по субъективному усмотрению должностных лиц, наделенных властными полномочиями.

В литературе говорится о размытости и неконкретности в значении слова «экстремизм», приводящих к тому, что носители языка могут воспринимать как экстремистские обширное количество текстов; о необходимости наличия объективных признаков для юридической квалификации текста как экстремистского, а также квалифицированном установлении на научной основе процессуально значимых признаков лингвистом-экспертом при специальном исследовании; приводится пример из околополитического дискурса, когда поводом для проведения проверки на наличие признаков экстремизма послужило размещение в сети Интернет открытого письма, в котором заявитель усмотрел наличие «порочащих, клеветнических измышлений, оскорблений представителей власти». В результате проведенного лингвистического исследования письма эксперты установили, что его текст был приурочен к выборам Президента России и содержал оценку сложившейся в стране общественно-политической ситуации с правовой точки зрения. В письме автор, обобщив итоги деятельности В.В. Путина и Д.А. Медведева, пришел к выводу, что принятые в период их руководства нормативно-правовые акты наделяют определенные категории государственных служащих чрезмерными привилегиями в ущерб правам других граждан России. В экспертном заключении отмечалось, что автор выражает свое негативное отношение к действиям политиков, критикует их; при этом специальных признаков экстремистской деятельности в письме обнаружено не было. Там же экспертами отмечается, что широкое освещение положений антиэкстремистского законодательства будет иметь профилактический эффект и позволит избежать случаев непредумышленного нарушения закона. 103 103 Фролова О.Е., Щенникова Е.В. «Обиходное и правовое понимание экстремизма». «Судья», № 5, с. 29.