Сборник статей - «Слово – чистое веселье…»: Сборник статей в честь А. Б. Пеньковского

Ужь темно: въ санки онъ садится.

Поди, поди: раздался крикъ;

Морозной пылью серебрится

Его бобровый воротникъ.

В сводных изданиях «Евгения Онегина» этот фрагмент отличается от первопечатного только пунктуацией:

Ужъ темно: въ санки онъ садится.

«Поди! поди!» раздался крикъ (…)

Однако современные читатели в большинстве своем помнят эти стихи в орфографии большого академического издания, где восклицание поди! напечатано через а:

Уж темно: в санки он садится.

«Пади! пади!» раздался крик (…)

Малое академическое издание также дает написание пади:

Уж темно: в санки он садится.

«Пади! пади!» – раздался крик (…)

Написание пади (через а) Б. В. Томашевский перенес в критический текст из рукописей. В черновике мы находим: Пади, пади (…) раздался крикъ [ПД № 834, л. 9 об.; ср. Пушкин 1937: 227]; в перебеленном автографе: Пади, пади! раздался крикъ – [ПД № 930, л. 9 об.; ср. Пушкин 1937: 446]; в беловой копии [ПД № 153, л. 10]: Пади, поди! раздался крикъ (рукою Льва Пушкина). На какой стадии работы над текстом возникший в беловике разнобой написаний пади и поди был унифицирован в пользу написания через о, мы не знаем. Весьма вероятно, что поправка принадлежала издателю первой главы «Онегина» П. А. Плетневу а впоследствии была принята Пушкиным: в издании 1833 г. он изменил пунктуацию стиха, но не его орфографию. Это обстоятельство ставит под сомнение текстологическое решение Томашевского, вообще злоупотреблявшего реставрацией рукописных чтений в дефинитивном тексте романа [ср. Чернышев 1941; Шапир 2002].

Первым интересующее нас место прокомментировал В. В. Набоков, который исходил из текста «Онегина» в издании 1837 г., но в ряде случаев учитывал инновации Б. В. Томашевского: «Way, way! / Padí! padí! (…) meaning «go», «move», «look out», «away with you»; this padi or podi used to be the crack coachman" s traditional warning cry, aimed mainly at foot passengers» [Nabokov 1964: 70]. Авторитет большого академического издания оказался столь высок, что в одном из русских переводов набоковского труда осторожная оговорка комментатора («this padi or podi» = «это пади или поди») была попросту проигнорирована: « "Пади, пади! " – означает «пошел!», «ну!» (?), «берегись!», «прочь!». Это был привычный возглас лихачей извозчиков, распугивали им в основном пешеходов» [Набоков 1998: 128]. [76] В другом переводе: «" Пади! пади!" (…) означает «прочь!», «с дороги!», «берегись!», «уходи!»; это «пади» или «поди» – традиционный резкий (?) возглас извоз(ч)иков, обращенный главным образом к пешеходам» [Набоков 1999: 73]. Англ. coachman следовало бы перевести кучер , а не извозчик. О русских изданиях набоковского «Комментария» см. [Добродомов, Пильщиков 1999; 2001].

В своем толковании Набоков опирался на русскую лексикографию, прежде всего на «Словарь языка Пушкина», где обсуждаемое слово дано в написании академических изданий: «ПАДИ (…) Окрик, возглас кучера, предостерегающий пешеходов (при быстрой езде)» [СП 1959: 266]. Заметим, что дефиниция «Словаря языка Пушкина» не затрагивает внутренней формы слова пади / поди и оставляет читателя в недоумении относительно того, что, собственно, значит этот возглас. Непонятно, согласны ли составители словаря с интерпретацией, предложенной (ими же?) в словаре под редакцией Д. Н. Ушакова, где у разговорного «ПОДИ",те» с основным значением « Повелительное) накл(онение) от пойти; то же, что пойди» фиксируется еще три значения, и в том числе «4. Крик кучеров в знач(ении) берегись (устар(елое); писалось часто пади)». Иллюстрируют это значение два примера: « Пади, пади! раздался крик. Пушкин. Тогда тоже не было нынешней глупой манеры кргічать: «о!», как будто у кучера болит что-нибудь, а непонятное (sic!): «поди, берегись». Л. Толстой» [ТС 1939: стб. 387–388]. Третий том ушаковского словаря вышел в 1939 г., и, как видим, пушкинская цитата здесь уже дана в орфографии большого академического издания 1937 г. (причем, как ни странно, с пунктуацией рукописного варианта [Пушкин 1937: 446]). Что же касается цитаты из VIII главы толстовского «Холстомера», то иллюстрируемое слово воспроизведено в ней, наоборот, по прижизненному, а не по критическому изданию: в 5-м издании «Сочинений графа Л Н. Толстого», где впервые была напечатана история лошади по имени Холстомер, поди напечатано через о, а в 26-м томе 90-томного (юбилейного) собрания – через а [Толстой 1886: 536; 1928–1936, 26: 25]. Кроме того, обращение к источникам показывает, что цитата в словаре дана с дезориентирующей опечаткой (напечатано: а непонятное; должно быть: а не понятное ) и купирована так, что восстановить по ней исходный смысл практически невозможно. В повести Толстого, где рассказ идет «от лица» заглавного героя – старого мерина Холстомера, соответствующее место читается так:

Наконецъ зашумятъ въ сѣняхъ, выбѣжитъ во фракѣ сѣдой Тихонъ съ брюшкомъ: – подавай, тогда не было этой тупой манеры говорить: «впередъ», какъ будто я не знаю, что ѣздятъ не назадъ, а впередъ (…) тогда тоже не было нынѣшней глупой манеры, кричать: «О!» какъ будто у кучера болитъ что нибудь, а не понятное: «Поди! берегись». – Поди! берегись, покрикиваетъ Θеофанъ и народъ сторонится и останавливается, и шею кривитъ, оглядываясь на красавца мерина, красавца кучера и красавца барина… [Толстой 1886: 536].

В академическом 17-томном «Словаре современного русского литературного языка» мы находим следующие изменения по сравнению со словарем Ушакова: 1) пушкинская цитата ориентирована на орфографию и пунктуацию издания 1837 г. ( поди – через о); 2) из толстовской цитаты выбрана не начальная, а заключительная часть, приведенная по неустановленному источнику ( поди – через о); 3) из двух написаний вышедшего из употребления слова лишь одно – а именно поди – признано устарелым. [77] Возможно, составитель статьи неправильно понял указание ушаковского словаря («устар(елое); писалось часто пади»), где помета «устар(елое)» относится к определяемому значению, а не к написанию пади. Ср.:

Подú, множественное) подúте. Повелительное) от пойти (вместо пойди). Разг(оворное). 1. Иди, пойди (…)

2. Только единственное). Подú и (устар(елое)) падú. Посторонись (с дороги), берегись (предостерегающий окрик кучера). Уж темно: в санки он садится. «Поди! поди!» раздался крик. Пушк(ин). Е(вгений) О(негин). 1. — Поди! берегись! – покрикивает Феофан, и народ сторонится и останавливается и шею кривит, оглядываясь на красавца-мерина. Л. Толст(ой). Холстомер, 8 [БАС 1960: стб. 374].

Стоило бы добавить, что окрик поди! (пади!) мог исходить не только от кучера, сидящего на козлах, но и от форейтора, как об этом свидетельствуют старшие и младшие современники Пушкина: