Леонид Чертов - Знаковая призма. Статьи по общей и пространственной семиотике

Не трудно видеть, что приведенная схема «клеточки» знаковой деятельности воспроизводит классический «треугольник» К. Бюлера и ряда других исследователей (см.: Бюлер 1993: 34; Шафф 1963: 265; Gardiner 1932: 7).

4. Однако элементарная схема знакового опосредования только намечает, но еще не раскрывает механизм знаковой связи. В ней отсутствуют некоторые компоненты, без которых этот механизм не может работать, и без которых нельзя объяснить, каким образом знаковая связь позволяет «переносить» информацию от одного субъекта к другому, как она дает возможность реконструировать в сознании адресата мысль об объекте, выраженную с помощью знаков отправителем. Неясно еще, почему разные субъекты должны связывать с данным знаком одно и то же содержание и направлять свою мысль именно на тот объект, который этим знаком обозначен. Более того, непонятно даже, чем осмысление этого знака отличается от случайной ассоциации, и почему один и тот же субъект должен, встречая данный знак, всякий раз связывать с ним один и тот же смысл.

Для того чтобы связь идеальных образов с данным знаком приобрела у разных субъектов необходимый характер, требуется участие еще одного компонента, не зафиксированного на схеме 1 в качестве самостоятельной единицы. Между тем подобный компонент предусмотрен во многих версиях теории знаков, хотя и трактуется в них по-разному и не имеет общепринятого терминологического выражения. Роль такого компонента играет, например, понятие «смысл» (Sinn) в концепции Г. Фреге, понятие «значение» (Bedeutung) в системе Э. Гуссерля, «десигнат» в концепции Ч. Морриса, «форма содержания» у Л. Ельмслева и т. д. Взятый как часть общего механизма знакового опосредования этот компонент есть не что иное, как заданная кодом норма осмысления знака. Так же как и выработанный в культуре способ оперирования техническими орудиями, способ осмысления знаков, ставший нормой в данной культуре, закрепляется в навыках освоивших его субъектов.

Хотя этот способ не может существовать вне идеальной сферы, он не сводим к состояниям психики отдельных индивидов. Для каждого из них принятый в культуре способ осмысления знака становится внутренним в той мере, в которой осваивается индивидуальной психикой, но остается внешним постольку, поскольку существует независимо от нее в культуре как компонент уже не индивидуального, а коллективного сознания. В такой двойственности смыслового значения – не существующего вне психики отдельных субъектов, но и независимого в то же время от любого конкретно взятого из них – можно узнать уже упомянутую амбивалентность всякого средства деятельности, способного и осваиваться конкретными субъектами, и отчуждаться от них.

Способ осмысления знака, ставший культурной нормой и устойчивой единицей кода, может быть назван сигнификатом . Это существенный элемент знаковой связи, благодаря которому она способна совмещать репрезентативные и коммуникативные функции. Обобщенность, производная, по мысли Л. С. Выготского, от обобществленности, позволяет такой единице значения служить одновременно и более или менее общей схемой познания объектов, и унифицированным средством взаимного понимания субъектов. Таким образом, сигнификат оказывается как раз тем связующим элементом, благодаря которому мысли разных субъектов могут быть отнесены к одному и тому же объекту.

Взятые вместе, все эти компоненты образуют комплекс, который можно рассматривать как «план содержания» знака (если допустить применение к единичному знаку термина, относимого обычно к целому тексту). Схема этого «плана содержания» имеет уже знакомую структуру элементарной «клеточки» деятельности, направленной на общий объект и опосредованной выработанным в культуре средством. Роль такого средства – посредника в комплексе субъектно-объектных и межсубъектных отношений – в данном случае играет сигнификат как общепринятый способ осмысления знака (схема 2).

Схема 2. « План содержания » знака

5. Подобно тому, как значение оказалось разложимым на ряд компонентов «плана содержания» знака, означающие средства так же раскладываются на компоненты, образующие на этот раз уже его «план выражения». На дифференциацию этих компонентов указывают хотя бы расхождения в понимании того, что, собственно, нужно относить к знакам: внешние посредники коммуникации, которые традиционно отождествляются с ними, или, может быть, их чувственные образы в сознании субъекта, которые, например, Ф. де Соссюр предпочитал рассматривать в качестве «означающей» стороны знака. И тот и другой компоненты знаковой связи необходимы для того, чтобы она могла состояться.

Но дифференциация компонентов «плана выражения» может быть продолжена. Если учитывать несовпадение функций отправителя и адресата знаковых сообщений, то надо различать и типы возникающих у них чувственных образов: для отправителя это прообраз требуемого знака, возникающий в представлении до того, как знак будет сформирован и употреблен; для адресата же это нечто иное – перцептивный образ уже имеющегося налицо знакового средства. Оба эти типа чувственных образов имеют в своей основе нечто общее – единую схему, в соответствии с которой внешняя форма знака в одном случае производится, а в другом – распознается. Такая схема не сводится к индивидуальному навыку конкретного субъекта и представляет собой культурную норму, предписанную кодом и осваиваемую отдельными индивидами как заданный извне способ деятельности. Благодаря единству этой нормы, адресат отбирает в процессе восприятия материального носителя из множества свойств именно те, которые придавал этому носителю отправитель, и которые необходимы для узнавания именно данного знака в некотором внешнем посреднике.

Схема 3. « План выражения » знака

О такой культурной норме построения и узнавания знака, применимой ко многим его воспроизведениям, говорят как о «знаке-типе» или «знаке-образце», отличая их от конкретных «знаков-событий» или «знаков-экземпляров» (Carnap 1946: 5–6; Klaus 1969: 58). Будем применять к такой норме образования узнаваемой формы знака термин « сигнификант ». Как видим, в структуре плана выражения просматривается та же схема элементарной «клеточки» деятельности субъектов относительно общего объекта с помощью принятого в культуре средства (схема 3).

Таким образом, общая схема знакового опосредования (схема 1) «расслаивается» на два уровня: «план содержания» и «план выражения» знака. Хотя по отношению к плану содержания весь план выражения все время остается комплексом средств связи, внутри этого комплекса роли его составляющих разделены и, скажем, материальный носитель знака в рамках самого плана выражения играет уже роль формируемого объекта для субъекта-отправителя, а также – роль объекта узнавания для субъекта-приемника. Функции же средства деятельности, также как и в структуре плана содержания, берет на себя культурная норма, но на этот раз уже норма не осмысления содержания, а образования формы знака, т. е. не сигнификат, а сигнификант.