Виталий Костомаров - Языковой вкус эпохи

Даже те, кто приветствует торжествующий либерализм, кому он представляется вполне оправданным на фоне ухода общества от косного авторитарного единомыслия к свободе, к воле, к разнообразию, протестуют против безоглядности этого процесса, против крайностей в желательном течении событий. Соглашаясь с призывом А. С. Пушкина дать русскому языку «поболе воли, чтобы развивался он сообразно законам своим», они не хотят спокойно мириться с небрежностью, раскованностью в употреблении языка, с вседозволенностью в выборе средств выражения. Но в этих явлениях не видят неизбежных следствий оправдываемой установки, но лишь индивидуальные, пусть и частые до массовости проявления низкого культурного уровня населения, элементарного незнания норм литературного языка и законов стиля.

Несомненно, и это имеет место, усугубляя результаты сознательных действий вполне грамотных и культурных людей, прекрасно знающих нормы и законы стиля. Об этом говорят такие экспериментальные данные: московские школьники в 80 % речевых ситуаций, требующих использования формул речевого этикета, обходятся без них; около 50 % мальчиков обращаются друг к другу по прозвищам, из которых больше половины обидные; штампы, не передающие искренность чувства, при поздравлении родителей, учителей, друзей использует около 60 % учащихся. Автор этих подсчетов считает, что все более необходимо специально обучать детей в школе принятым правилам общения (Н. А. Халезова. О возможностях работы над речевым этикетом при изучении грамматического материала. РЯШ, 1992, 1, с. 23).

Многозначительно, что сейчас происходит очевидное падение уровня художественного вкуса, например, согласно социологическому исследованию, из городских школ выходит сейчас лишь 15 процентов ребят с развитым художественным вкусом, тогда как в начале 80-х годов их было около 50 процентов; в сельских школах соответственно 6 и 43 %. Предпочтение населения сосредотачиваются преимущественно на зарубежных пластах искусства, причем особо популярны камерные сюжеты, посвященные любви, семье, сексу, авантюре, а также легковесная музыка, сомнительного качества кинодетективы. (Ю. У. Фохт-Бабушкин. Художественная культура: проблемы изучения и управления. М.: Наука, 1986; его же. Художественная жизнь России. Доклад в РАО, 1995.)

Яркий огонь критики вызывают на себя средства массовой информации, в первую очередь телевидение. И дело тут не только в нарушениях литературно-языковой нормы, но именно в неуважении к слову, в попытках изменить «языковой знак» и через него национальную традиционную ментальность. Русская пословица «Что написано пером, то не вырубить топором» вроде бы теряет свою силу. Именно это заставляет многих подписаться под таким наблюдением первого вице-премьера Правительства Москвы В. Ресина: «В прессе свирепствует какая-то жуткая эпидемия недостоверности, искажения цифр, фактов, слов, ситуаций» (Нов., 24.1.98). В унисон звучат слова академика А. И. Воробьева по поводу некоторых медицинских интервью: «Речь идет о нашем общем грехопадении. Мы слишком много болтаем и слишком мало думаем о том, как отзовутся наши случайно брошенные фразы на судьбах других людей» (МК, 24.1.98).

На этом фоне понятно, почему разрушается традиционная фразеология ( Не выразил возмущения ни один из власть предержащих – «Советская Россия», 29.11.97 – контаминация выражений держать власть и власть предержащие. Кратчайший путь в Рим – реклама сотового телефона в январе 1998 г., опровергающая известные выражения все дороги ведут в Рим, язык до Киева доведет и др.), нарушается привычная словосочетаемость ( скрипя сердцем – ТВ РТР 9.11.97, в прогнозе погоды «Маяка» 29.12.97: наиболее холодно, наиболее тепло там-то вместо теплее всего ). Отбрасываются принятые стилистические приличия (в речи ведущего радиостанции «Серебряный дождь» А. Гордона утром 4.8.97: дико извиняюсь, новый прикол, ну колись, выйдет компакт-диск, а для малоимущих рокеров кассета. Подиум авангардной модной тусовки открыт и для «прет-о-порте» – АиФ, 1996, 34), допускаются прямые ошибки ( Можно пофорчать, что даже в первую сотню не вошли – «Можайское шоссе», 1997, 7, хотя в русском словаре существует лишь глагол фурчать. надеюсь, что возражений не последувает – радио Москвы, 16.5.97. Сколько сейчас время – ОРТ, 20.6.97. Отказался передать полномочия своему приёмнику – ОРТ, 15.8.97 в речи диктора З. Андреевой, путающей устройство для приема с продолжателем дела), высказывается безразличие к произношению ( Ляжь в больницу – ОРТ, 24.6.97; вместе и поро́знь – ОРТ, 14.2.98. Налево от лифта́ – ОРТ в июне 1997 г. в ежедневной рекламе фильма с Ришаром – лишь при его показе 26.6.97 диктор поставил ударение правильно).

Внимательный читатель современных газет, слушатель радио и телезритель легко может сделать перечень подобных примеров поистине бесконечным. И дело, собственно, не в них как таковых, а именно в их массовости, в некотором вкусовом безразличии пишуших и говорящих, их часто сознательной нормативно-языковой недисциплинированности. Вряд ли ведь написала бы, если бы перечитала написанное и задумалась, журналистка такой пассаж: Ночной клуб «Софи». Классный свет, глубокий звук, данс-пол окружен колоннами. Эротическое шоу «Topless models» с консумацией (Центр-plus, 1997, 48).

Поэтому списывать все происходящее только на небрежность и малограмотность было бы наивно, особенно принимая во внимание весьма неплохой уровень образованности населения, достигнутый в бывшем СССР. Люди сегодня, несомненно, в целом грамотнее, чем раньше, однако норма тогда была однозначнее и соблюдалась строже. К тому же инициаторами более свободного обращения с языком выступают сейчас как раз достаточно грамотные люди – журналисты и иные профессионалы пера. Показательно уже то, что они «раскрепощением языка» называют то, в чем интеллигенция старшего поколения видит «варваризацию» или «вандализацию».

Чрезвычайно показательны взаимообвинения в «незнании русского языка», которыми обмениваются журналисты из «Курантов», «Московской правды» и «Московского комсомольца», т. е. тех изданий, которые сейчас свободно используют даже матерщину (см. хотя бы статью Я. Могутина – «Новый взгляд», 1993, 38). Правда, высказывается мнение и о том, что перед нами «разрушительный натиск образованщины» (Ю. Д. Апресян. Цит. по: Ю. Н. Караулов. О состоянии русского языка современности. М., 1991, с. 38). Анализ фактического материала убеждает в том, что перед нами, несомненно, сознательно формируемая тенденция, отражающая ход всего общественного развития.

Подчеркнутое, можно сказать карнавальное (см.: Н. Д. Бурвикова, В. Г. Костомаров. Карнавализация как характеристика современного состояния русского языка. В кн.: Функциональная семантика языка… М., 1997) пренебрежение нормой нетрудно увидеть, например, в распространении забавной моды употреблять варианты колеблющихся форм, как бы подчеркивая свое нежелание разбираться как правильно, а как ошибочно. Так, в передаче про олигархов, которые правят страной, звучало: Счастье не в де́ньгах или, как говорят артисты, деньга́х… Так вот, дело в деньга́х или, если хотите, в де́ньгах (Радио Москвы, 13.12.98). М. Леонидов, ведущий программы «Эти забавные животные», на слова участника не люблю тво́рог… или, как надо – творо́г? заметил: Это все равно. У нас передача не по русскому языку ; в конце и сам сказал: Ну вот, Саша, мы до вас добра́лись. Или добрали́сь – это не имеет значения (ОРТ, 15.10.98). Соответственно и ученые нормализаторы все охотнее ставят пометку «допустимо» ( творо́г , доп. тво́рог, су́деб и устар. суде́б, мышле́ние и мы́шление …).