Коллектив авторов - Кино в меняющемся мире. Часть первая
- Название:Кино в меняющемся мире. Часть первая
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ридеро
- Год:неизвестен
- ISBN:9785448342523
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Коллектив авторов - Кино в меняющемся мире. Часть первая краткое содержание
Кино в меняющемся мире. Часть первая - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Слава богу, из партии ему не пришлось выходить по той простой причине, что он в ней не состоял.
Слава богу, что он вообще не попал в мясорубку «№37». А возможностей для того у него было более чем достаточно: троцкистское прошлое, помогал семьям репрессированных и к тому же – острый язык, с которого слетали соображения, тянувшие на тяжелые политические статьи. Например, вот это: «У наших вождей высшее образование без среднего».
Он расстался с иллюзиями, но не с идеалами. И ему довелось однажды пересечься с поэтом, прошедшим ад ГУЛАГа – Варламом Шаламовым. Прощаясь с ним, Светлов сказал:
«Я, может быть, плохой поэт, но я никогда, ни на кого не донес, ни на кого ничего не написал».
Бывший зек про себя подумал, что «для тех лет – это не малая заслуга – потрудней, пожалуй, чем написать «Гренаду». А вслух сказал:
«Острота хорошая, Михаил Аркадьевич. Да вы и не такой плохой поэт». 84 84 Варлам Шаламов «О современниках» (1950—1970-е). URL: http://shalamov.ru/library/32/5.html. Дата обращения – 20.09.2016.
В тот вечер, когда они расстались, случилась новость: застрелился Александр Фадеев.
Светлов прокомментировал его предсмертное письмо: «Он всегда считал себя часовым партии, а сейчас выяснилось, что он стоял на часах у сортира».
Самоубийство Маяковского он назвал «выстрелом назад».
Самоубийство Фадеева – «выстрелом вперед». Выстрелом в послеоттепельное будущее. А скорее всего и дальше, в убегавший от нас горизонт.
В метафорическом смысле можно назвать «выстрелами вперед» летучие афоризмы самого Михаила Аркадьевича Светлова. Некоторые из них долетели до нас.
Вот этот к примеру: «Я боюсь не министра культуры, а культуры министра».
Или: «Жизнь – это густо населенная пустыня».
А также: «В наши дни порядочным человеком считается уже тот, кто делает пакости без удовольствия».
Еще: «Что я люблю писать более всего? Сумму прописью».
В каком-то доме отдыха почитательница светловской поэзии, смущаясь, спросила:
– Михаил Аркадьевич, а вы что, на самом деле, еврей?
– Ну что вы, голубушка… Просто я сегодня плохо выгляжу.
Об одном поэте:
– Он – как кружка пива. Прежде чем выпить, надо сдуть пену.
Речь зашла о поэте, который погиб в автокатастрофе в 1935 году. Светлов грустно сказал:
– А ведь человек мог бы жить ещё два года…
После больницы:
– Михаил Аркадьевич, как вы себя чувствуете?
– Как ангел, приехавший в ломбард за своими крыльями…
Просто так, от нечего думать:
«Один атом ругался матом. За это его исключили из молекулы».
Добивала его болезнь. Он и над ней пошутил: попросив пива, добавил: «К раку».
На пороге смерти подмигнул живым и мертвым:
«Смерть – это присоединение к большинству».
После того, как присоединился к большинству, стало понятно, что своими остротами он отстреливался от тех советских реалий, что его обступили со всех сторон, от той романтики, что когда-то бодрила его дарование. Уже не тачанка-растачанка – его подруга и оружие, а ирония. С той оговоркой, что первая – на страницах поэтических сборников, а вторая – на устах родных и друзей, на выкупленных из ломбарда крыльях устной молвы.
***
С авторами Вождь так или иначе разбирался:
Как подковы кует за указом указ —
Кому в лоб, кому в бровь, кому в пах, кому в глаз. 85 85 «Мы живем под собою не чуя страны…» Осип Мандельштам (1933).
От мыслепреступления к душепреступлению.
Трудности у хозяина были с произведениями лояльных авторов, среди которых больше всего его раздражали сочинения Зощенко и Платонова. Наверное, потому, что именно эти два писателя в масках своих простодушных героев добрались до сути и бессмыслицы того мифомира, что строил товарищ Сталин, и что, в конце концов, рухнул под собственной тяжестью.
Они-то и догадались, и выразили в художественной форме, что он и не мог не рухнуть. И что было кремлевскому горцу с проницательными произведениями делать? Можно арестовать, но они, сволочи, более живучи, чем их авторы. Можно попробовать их сжечь, но ведь ему еще до Булгакова стало известно, что рукописи не горят, а талантливые книги долговечнее их авторов.
С фильмами вроде было разобраться проще – пленка у тебя под контролем. Хотя и здесь у Хозяина случались проблемы. Самой огорчительной оказалась та, что была связана с замыслом и воплощением «Ивана Грозного».
Верховный мифотворец с большим удовлетворением отсмотрел первую серию фильма. Ту, где молодой, энергичный царь, не ведая сомнений и колебаний, не советуясь с совестью, утверждался на престоле ценой беспримерной жестокости.

«Иван Грозный», 1944. Авторы: режиссер и сценарист Сергей Эйзенштейн; композитор Сергей Прокофьев
Первая серия была награждена. Вторая серия, где Иван Грозный почувствовал себя обреченным на душевные муки, привела главного кинозрителя в неистовую ярость. Картина была репрессирована, а режиссер оказался в опале до самой смерти.
Громовержец Сталин уличил своего прототипа громовержца Грозного в «душепреступлении» и обвинил в попустительстве таковому кинорежиссера Сергея Эйзенштейна.
Сталин, ожесточаясь и обесчеловечиваясь, еще до начала Отечественной войны, прошел точку невозврата. А народ и культура не потеряли надежду сохранить себя.
За вход в Мифоздание платишь одну страшную цену – жертвоприношениями по ходу Революции, Гражданской войны, коллективизации, индустриализации. За выход из него приходится платить реками крови в борьбе с гитлеровской машиной. И это еще не вся цена. Увы, слишком много осталось мастеров культуры, «запроданных рябому черту на три поколения вперед». 86 86 «Четвертая проза» Осип Мандельштам (1930).
Если бы только мастеров культуры… А то к ним пристегнуто оказалось еще где-то около 50% населения шестой части суши.
Оттепель надежды нашей
Важная перемена блюд случилась после смерти Сталина с началом
деколлективизации колхоза по имени СССР и эмансипации индивидуального «я» от коллективизированного «мы». Называлось это «Оттепелью».
История оттепельного кино поучительна как в пору его расцвета, так и затем, когда в общественно-политической жизни страны наступили заморозки.
Два фактора, способствовавших наступившей во второй половине ХХ века общественно-политической Оттепели следует выделить.
Первый: кончина Сталина и сопутствующие ей ослабление идеологического ошейника на горле общественности и удлинение для граждан административного поводка.
Второй, как ни неожиданно: Отечественная война. Точнее: память о ней. Именно кровопролитная, страшная по своим последствиям война и стала самой существенной, сущностной предпосылкой размораживания личностного начала в отношениях Общества с Государством, а вовсе не ХХ съезд с обличительным докладом Хрущева.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: