Елена Айзенштейн - Воздух над шелком. Неизвестное о Цветаевой: стихи, рукописи, тайны, факты, гипотезы

В пещеру,
Скрыть от людей свой несносный стыд.

Чертово дело: стрела свистит…
Девки, как мышки, сидят в хоромах.

Ну-ка?

Тринадцатый сряду промах!
Вот и стреляй в нее!

Кто ж она?

– Дура! – В посмешище влюблена,
В мертвую куклу. – Глаза в тумане. —
Только и слышно, что: ангел, ангел!

Каменный ангел!

Ну да. – Кольцо
Нынче одела ему. – Крыльцо
Ломится под женихами, где́ там!
То нездоровится, то раздета,
То за молитвою… – Стыд и смех! —
Ангел ей нужен – и к чорту всех!

К чорту – по шее – меня – Амура!

Не горячись, голубок. Аллюры
Эти в часочек исчезнут.

Как?

Каменный Ангел – мой лютый враг.
Милостью этой дурацкой куклы
Очи с кулак у меня распухли,
И отощали карманы – с блин.

Ты погляди-тка: с холмов, с долин
Денно и нощно, – пешком – в портшэзах,
В смрадных лохмотьях, в алмазах зве́здных —
С четками – харю раскрасив – смесь
Девок / <���нрзбр.> – монахинь – служанок – весь
Женский народ неразумный этот:
Матери – вдовы – ханжи в каретах —
Цугом – верхами – ползком – толпой —
К каменной кукле на водопой!
– «Дай позабыть его кудри, очи!»
– «Дай позабыть, как в былые ночи
Мы с ним под липой сидели…“ – „Дай
Мне позабыть этот рай и май!
– «Дай позабыть, как в стальных доспехах
Мимо окна моего проехал!» —
– «Как причащал меня в Пасху!» – «Как
В розовом капоре, на руках,
В храм его божий носила…“ – „Песню
Дай позабыть…» – И в колодец – перстни
Градом! – Мозоли – с кулак – на лбах.
Я же, сыночек мой…

На бобах, —
Ясно.

Поганый мой век старуший!
Что наколдую, то он разрушит!
Варишь /Месишь, мешаешь, – напрасный труд!
Где там! – И даром уж не берут.

Память любовная?

Да поди ты!
Чисто: ни спросу, сынок, ни сбыту.
А вспомяну-ка, в былые дни…

Ладно. Достаточно болтовни.
– Матушка, мне, чтоб не слечь в горячке,
Нужно одно: окрутить гордячку, —
Разом, чтоб солнышко за рекой
Сесть не успело…

Влюблен?

Какой!
Крепкою стройкой гордится плотник,
Полной сумой за плечом – охотник.
Сумка – как блин за плечом – жалка.
– Просто затронута честь стрелка.
Как от стены отлетают стрелы!

Поговорили, сынок, за дело.

– Что это?

Для чорта – саван.

Нет, монашеская ряса.

– Это? —

Их перебирают
Девки, обо мне мечтая.

Четки.

А какой жидюге
Под заклад снесла на Пасху
Эта – как ее – Кристина,
Чтобы было в чем под липой танцевать со мной…

Крестильный
Крест.

Припомнил.

Это?

На ногах носил Меркурий.
– Почему без крыльев?

Крылья,
Милый, сношены. Остались
Лишь дырявые подошвы
С ремешками. В облаченье
Сем торжественном предстанешь
Ей в ночи и скажешь: «Ангел
Я твой каменный – и было
Мне веленье, чтоб немедля
Я любви твоей великой
Ради, в монастырь священный
– Женихом на пир венчальный —
Проводил тебя, невеста».

Монастырь – мой замок. Я же
Настоятельницей черной
Встречу белую овечку.
Понял?

– Матушка! – Богиня! —

Поучтивей с ней дорогой
Будь: про смерть тверди, про звезды,
Про невинные забавы
Праведников в кучах райских.
Да про девственность – корону
Не забудь!

А целоваться?

В лоб – и то лишь раз.

А в губки?

Нет.

А в шейку?

Фу, бесстыдник!
Успокойся: что́ доро́гой
С ней пропустишь – той же ночью
Наверстаем в нашем замке.
А теперь иди. – Покончить
Надо с варевом мне этим,
Где из роз, огня и крови
Пойло варится любовной
Пытки – памяти любовной.
<���пропуск одного стиха>
Гостью потчевать при входе
В нашу скромную обитель.
Доброй ночи!

А червонец,
Чтоб за кружкою рейнвейна
Встретить солнце?

На́, проказник.

А другой, чтоб отыграться?

Вот он.

Матушка, а третий,
Пресвятыя Тройцы ради,
Раз теперь я стал монахом?

На́ – и с глаз долой!

На славу!
Угостим теперь малюток:
Кэтхэн, Грэтхен, Амальхен.
– Пресвятыя Тройцы ради! —
До свиданья!

Завтра в полночь —
Помни!

Коль не отъедят мне свиньи
Головы с ногами!

Дурень!
Ветрогон! Болтун! – Красавчик!

Дрожит и кружится
Земля под пятами.
Любовная пытка,
Любовная память.
Кровавые распри
И страстные слезы.
Кровь, пламя и розы,
Кровь, пламя и розы.