Роман Красильников - Танатологические мотивы в художественной литературе. Введение в литературоведческую танатологию.

Современное литературоведение представляется свободным от идеологических наслоений и занимается различными аспектами литературной танатологии. В некоторых работах (О. Постнов, А. Бабаянц, Ю. Семикина, А. Ханзен-Леве) наметилась тенденция к спецификации литературоведческой танатологии. Именно в этом свете возможно говорить о задачах, структуре и объектно-предметной сфере данной научной области, находящейся на стыке литературоведения и танатологии.

4. Существует большое количество терминов, описывающих танатологические проблемы в художественном тексте. Наиболее удобным из них является понятие мотива как любого повторяющегося объекта (в широком смысле) и устойчивого минимального значимого предикативного семиотического элемента художественного текста (в узком смысле). Танатологические мотивы в обоих смыслах отличает их связь с различными аспектами смерти персонажа (умиранием, «естественной» и случайной смертью, убийством, самоубийством, посмертным существованием, похоронами и пр.). Особенностью танатологических семантико-структурных элементов является редуцированность их денотативной сферы, оправданная как природой танатологических знаков, так и соссюровской традицией в понимании знаковой структуры. Специфической чертой танатологических мотивов является «интенция к завершению» (сюжетопрерывающая функция), однако свойственное человеку стремление к осмыслению феномена смерти придает данным элементам смыслообразующий, сюжетообразующий, жанрообразующий потенциал (в том числе «антитанатологического» характера), который реализуется во многих художественных произведениях.

Кроме танатологических мотивов, объектно-предметную сферу литературоведческой танатологии составляют понятия литературной (художественной) танатологии, танатологической сюжетной ситуации, танатологической семантики, танатологической поэтики, танатологической прагматики, танатологических персонажей, танатологических хронотопов и др.

5. Эти мотивы вписываются в классификации собственно литературоведческого и собственно танатологического характера. Литературоведческими критериями для типологии элементов могут быть их отнесенность к роду литературы (лирические, эпические, драматические), к речевому жанру (повествовательные, описательные, рефлексивные); роль в развитии сюжета произведения (динамические, статические), в его нарративной организации («смерть изнутри», «смерть извне»); место в тексте (начальные, срединные, конечные), происхождение (архетипические, мифологические, фольклорные, собственно литературные), распространенность в литературе (индивидуальные, специфические для одного произведения; внутритекстовые, интертекстовые). С танатологической точки зрения, мотивы дифференцируются в зависимости от природы смерти, ее добровольности или намеренности («естественная», случайная смерть, самоубийство, убийство), от отношения к моменту смерти (до, во время, после смерти). Танатологические элементы могут классифицироваться на основе их семантики («смерть как сон», «смерть как стена»), модальности (состоявшаяся, несостоявшаяся смерть), эстетических особенностей репрезентации (героическая, трагическая, комическая) и т. д.

Типология танатологических мотивов позволяет не только упорядочить все многообразие подобных элементов в литературе, но и увидеть возможные направления их анализа.

Таким образом, в первой главе были рассмотрены различные аспекты литературоведческой танатологии в контексте развития научной танатологии (прежде всего гуманитарной) в целом. Благодаря экскурсам в историю танатологического знания были выявлены концепции, которые привели к институционализации данной научной области. Разработанный терминологический аппарат, определяющий объектно-предметную сферу гуманитарной и литературоведческой танатологии, дает возможность приступить к более конкретным исследованиям.

Характеризуя семиозис как «процесс, в котором нечто функционирует как знак», Ч. У. Моррис среди «измерений» этого процесса выделяет «семантическое»: в его рамках можно изучать «отношения знаков к их объектам» [Моррис 2001: 47, 50]. Современная семантика – это целая научная дисциплина, рассматривающая проблемы взаимодействия формы знака и его референциональной (предметно-понятийной) сферы, а также структурные связи внутри этой сферы.

Как наука семантика оформилась и функционирует в рамках лингвистики (лингвистическая семантика), однако сегодня данный термин все чаще используется в других гуманитарных дисциплинах: культурологии, искусствознании, литературоведении и т. д. По большому счету семантика выходит за рамки отдельных наук; одно и то же значение может быть выражено с помощью различного материала, но язык был и остается наиболее удобным и экономным средством выражения содержания, поэтому семантический подход активно применяется относительно тех или иных форм словесности.

Безусловно, изучение содержания литературного произведения началось задолго до возникновения семантики. Наверное, справедливо утверждать, что толкование текстов длительное время было основным, если не единственным (хотя нельзя забывать о «Поэтике» Аристотеля), способом их анализа. В период романтизма в работах Ф. Шлейермахера данный подход получил название герменевтического и таким образом был связан с традицией толкования священных текстов [Зинченко 2002: 132–133] [44] В. Никитаев применяет этот подход непосредственно к феномену смерти, образуя понятие «герменевтика смерти» [Никитаев 2005]. . В дальнейшем герменевтика была развита историком В. Дильтеем, философами Г.-Г. Гадамером и П. Рикером; постепенно возник ее специфический терминологический аппарат, используемый и современными литературоведами: «герменевтический круг» (процедура повторного чтения текста, неизбежно углубляющего его понимание), «интроспекция» (вглядывание внутрь себя, постановка себя на место персонажа), «эмпатия» (сопереживание персонажу). Произошли и заметные эпистемологические перемены: если Ф. Шлейермахер и В. Дильтей допускали окончательное постижение смысла, его исчерпание, реконструкцию, даже в чем-то додуманную за автора, то представители поздней герменевтики, в частности рецептивной эстетики (Р. Ингарден, X. Яусс, В. Изер), считают возможным лишь конструирование содержания произведения, очевидно принадлежащее уже не писателю, но читателю, исследователю [Западное литературоведение XX века 2004: 350]. Р. Ингарден пишет по этому поводу: «…Произведение художественной литературы не является, строго говоря, конкретным (или почти конкретным) объектом эстетического восприятия. Оно, взятое само по себе, представляет собой лишь как бы костяк, который в роде отношений дополняется или восполняется читателем, а в некоторых случаях подвергается также изменениям или искажениям» [Ингарден 1962: 72].