Анна Малоземова - История Странноприимного дома

Алексей Сергеев, составитель книги «Обозрение Странноприимного дома графа Шереметева в Москве», вышедшей в 1843 году, отметил на ее страницах, что «время закладки здания и сопровождавшее оную торжество не известны, потому что бумаги, до этих обстоятельств относящиеся, утрачены в Отечественную войну 1812 года; впрочем, с уверенностью можно полагать, что все сие происходило около 1804 года».

Более ста лет, вплоть до 1954 года, не был известен день закладки здания. Когда же начались работы по восстановлению и реконструкции архитектурного памятника, под колоннадой храма Живоначальной Троицы на двухметровой глубине был найден тесаный камень, покрытый листом красной меди. На камне можно было прочесть:

1792 году июня 28 дня соорудитель сего граф

Николай Шереметев.

За медной пластиной скрывалась ниша. Там были найдены серебряные монеты (от пятикопеечных до полтинников) времен Елизаветы и Екатерины Великой.

Николай Петрович унаследовал от отца не только огромное состояние и завет о милосердии, но и великую страсть к театру, которой отдал дань сполна, прежде чем закончить богоугодное начинание, задуманное родителем.

Сам Петр Борисович был одним из первых создателей крепостного театра в России, сын его прославил домашний театр Шереметевых на всю империю. В имении Кусково, помимо уже открытых там Зеленого и Малого театров, молодой граф возвел еще один, а затем в усадьбе Останкино соорудил самое большое театральное здание той эпохи. Покровитель искусств, меценат, Николай Петрович водил знакомство со многими художниками, скульпторами, архитекторами. Особенно близкие отношения связывали его со знаменитым зодчим Джакомо Кваренги, которому он помогал в планировании строительства московского Художественного музея, привлекал к проектированию сооружений в собственных усадьбах. Граф не жалел средств на поддержку молодых талантов. Однако средоточием его помыслов оставался театр.

«Он увлекался медициной и стремился к обществу врачей, следя за движением науки. Внешний лоск европейца не заглушал в нем русскую коренную основу. В нем был жив весь склад русского человека, с его обычаями и верованиями – с чистым исповеданием православия. Он рос в обстановке, перешедшей по наследству от восемнадцатого века. Его нянькою была крестьянка Екатерина Дедешина, доживавшая в доме свой век – уже в преклонных годах», – писал о деде внук графа Николая Петровича Шереметева, историк Сергей Дмитриевич Шереметев.

Едва приняв отцовское наследство, Николай Петрович позаботился о том, чтобы любому его крестьянину был обеспечен доступ к хозяину и возможность лично подавать ему свои прошения. «По природе вспыльчивый и горячий, он был бесконечно добр и доброжелателен», – отмечал С. Д. Шереметев.

Барин сам нередко принимал участие в музыкальных спектаклях: «брося гостей, садился меж холопов своих» с виолончелью (игра на этом инструменте «составляла главную страсть его во всю жизнь»). Человек прогрессивных взглядов, проведший молодость в европейских университетских кругах, он чуждался сословных предрассудков. Уважительно относился к крепостным актерам, хорошо содержал их и даже платил им жалованье.

Разница в общественном положении не стала препятствием и для возникновения искренней привязанности к крепостной актрисе Прасковье Ковалевой-Жемчуговой. Романтическая история любви влиятельного вельможи и простой крестьянки даже вошла в фольклор. Почти все русские песенники начиная с 1819 года включали в свой репертуар «Песню кусковской крестьянки Параши Кузнецовой-Горбуновой», в которой рассказывалось о встрече едущего с поля барина с девушкой-крестьянкой.

Высший свет смотрел на подобный мезальянс иначе – с глубочайшим осуждением. По этой причине обвенчаться влюбленным, пусть даже тайно, удалось лишь спустя многие годы после начала романа.

Крепостная крестьянка Параша Ковалева, будущая актриса Жемчугова и графиня Шереметева, родилась в 1768 году в деревне Березники Ярославской губернии в семье кузнеца Ивана Степановича Ковалева (прозванного соседями и значившегося в подушном окладе как Горбун). Княгиня Марфа Михайловна Долгорукая, приживалка в графском доме, обратив внимание на необыкновенные певческие данные и на приятную внешность девочки, взяла ее в семилетнем возрасте на воспитание в Кусково. Маленькую Парашу ждали многочисленные ежедневные занятия: изучение иностранных языков – французского и итальянского, актерского искусства. Будущие актрисы кусковского театра учились игре на музыкальных инструментах, пению и танцам у лучших артистов.

Прасковья Ивановна Ковалева-Жемчугова, графиня Шереметева

У девочки оказался действительно прекрасный и сильный голос. Позднее граф Шереметев вспоминал: «Как никакое собрание не может быть равно и одинаково, то из числа тех девиц одна одаренная природными способностями блеснула более всех надеждою».

В одиннадцать лет Параша (в программе она уже именовалась Прасковьей Ивановной) дебютировала в комической опере Гретри «Опыт дружбы» в роли молодой служанки. Позже актеры получили красивые псевдонимы по названиям драгоценных камней: Прасковья Ковалева стала Жемчуговой и первую главную роль играла уже под новой фамилией. Выступления в опере Монсиньи «Беглый солдат» и героической опере Гретри «Самнитские браки» (она представляла на сцене юную самнитянку, возглавившую войско, чтобы защитить родину от завоевателей-римлян) стали настоящим успехом артистки Жемчуговой. В числе зрителей «Самнитских браков» были Екатерина II и Станислав Понятовски. За два-три года актриса стала необычайно известна. Публика валом валила на представления с ее участием, а театр приобрел небывалую славу.

Посвященная лишь искусству московская жизнь не могла продолжаться бесконечно. В 1796 году на трон взошел Павел I, чьим товарищем юношеских лет был граф Шереметев. Царь тут же призвал старинного друга на службу в Петербург, произведя его в чин обер-гофмаршала. Теперь в числе обязанностей Николая Петровича было «пробовать все блюда, назначенные к царскому столу». Уезжая из Москвы, граф забрал с собой лучшую часть труппы, включая приму Жемчугову. Теперь ей предстояло блистать на столичных подмостках и даже обрести нового поклонника своего дарования в лице самого императора: за исключительный талант ей был пожалован перстень. Однако взлет ее театральной карьеры был недолгим. В сыром климате туберкулез, мучивший ее с детства, обострился, и вскоре ей пришлось оставить сцену.