Дмитрий Гусев - Популярная философия. Учебное пособие

Если Тертуллиан считал невозможным применить логическое разумение к религиозным предметам, то другой представитель патристики Ориген, полагал это осуществимым. Вполне с позиций разума он рассуждает так: человек был создан Богом, но нарушив запрет, отпал он от него и был наказан; с тех пор весь род человеческий грешен, но среди людей есть немногие праведные, которые спасаются в раю, в то время как грешники мучаются в аду. Но ведь человек, каким бы он ни был впоследствии, изначально вышел из рук всеблагого Творца, а значит, по крупному счету, все же является хорошим, и поэтому когда-либо он все равно вернется к Богу, то есть все спасутся, а ада вовсе не будет. Кроме того, говорит Ориген, первые люди, положившие своим ослушанием начало греху, не вполне и виноваты: зачем им была предоставлена свобода выбрать – нарушить запрет или не нарушить, ведь запретный плод всегда сладок и понятно, что они его должны были вкусить, использовать свою свободу в сторону зла, то есть их грех был в какой-то степени предопределен. А коли так, то за что первых людей жестоко и навечно наказывать? Поэтому вполне возможно их, а вместе с ними и весь человеческий род, в конце концов, простить, оправдать и спасти в раю.

Самым выдающимся представителем патристики был Аврелий Августин, епископ Гиппонский. Вслед за Тертуллианом он утверждал, что божественный замысел непостижим. Бог изначально предопределяет одних к спасению в раю, других – к вечным мукам в аду. Поэтому праведный является добродетельным не в силу свободного выбора, а волей предопределения, и потому нет никакой его заслуги в собственной праведности. Равно как и грешник совершает преступления не в силу сознательного выбора зла, а потому, что предопределен к нему. Одни должны спастись и поэтому при жизни праведны, а другие обречены погибнуть и оттого грешны. Получается, что последние ни в чем не виноваты, и ни в чем нет заслуги первых, стало быть, ни добрыми, ни злыми делами нельзя ничего изменить или как-то повлиять на свою будущую участь. Но тогда возникает вопрос: за что же наказывать грешников адом и поощрять праведников раем, если никто не является плохим или хорошим добровольно, но всегда – в силу сверхъестественного предопределения? Этот вопрос вполне правомерен, но только с точки зрения разума; он логичен и вытекает из мышления, а божественная воля стоит совершенно вне всякого осознания и понимания, а потому данный вопрос является бессмысленным. Равно как лишен смысла и вопрос о том, чем руководствуется Бог, творя свое предопределение, назначая одних к спасению, а других – к погибели.

На первый взгляд божественное предопределение, по Августину исключает свободу человеческой воли, то есть – сознательный выбор добрых или злых мыслей и поступков в земной жизни. И действительно, зачем человеку думать о том, что делать и чего не делать, выбирать свой жизненный путь и отвечать за свои дела, если изначально все предопределено? Однако существенным элементом учения Августина о предопределении является утверждение о том, что мы не знаемэтого предопределения, не ведаем своей будущей участи, а это незнание и открывает пространство для свободы воли. И действительно, хоть все тотально предопределено, но я об этом ровным счетом ничего не знаю, то это предопределение никак не может влиять на мою повседневную жизнь. Ведь если я не знаю о будущем, то волей-неволей должен сам строить его, на свой страх и риск принимать решения, к чему-то стремиться, от чего-то отвращаться, задумываться о своей жизни и отвечать за все, творимое мной. Кроме того, если даже люди и разделены изначально на праведных и грешных, мы также не знаем о возможности или невозможности изменения этого предопределения на основе жизненных деяний каждого из нас. А вдруг возможно изменение начальной предопределенности в результате тех или иных мыслей и поступков человека (ведь для Бога нет ничего невозможного, а воля его бесконечна). Это неведение божественных замыслов и планов, непредсказуемость божественной воли и делает волю человека свободной. Таким образом, предопределение, не только не освобождает человека от выбора и ответственности, но, как то ни удивительно, предполагает в его жизни и то, и другое. Жесткая только на первый взгляд заданность каждой человеческой жизни, все же не так безусловна: будучи существом разумным, человек осознает свои поступки, может выбирать между хорошим и дурным, добром и злом, жить по совести или же – бессовестно; при этом ни на что однозначно не надеясь и не рассчитывая, потому что – кто будет спасен, а кто – наказан, не знает ни один из нас.

Вообще, говорит Августин, наказание существует только потому, что есть грех или зло, которое не может быть безнаказанным. Но откуда оно взялось, если Бог – абсолютное добро, а значит – не мог создать ничего плохого. Зла первоначально не было вовсе. Бог создал только добро, поэтому оно – самодостаточный и автономный мировой элемент, который существует вечно. Откуда же тогда зло?

Принципиальной идеей христианского учения является утверждение о том, что зло не совечно добру, что оно – не что иное, как умаление добра, нарушение его, отпадение от него. Ведь прародитель зла – дьявол – это падший ангел, у которого была свобода выбора – оставаться с Богом или восстать против него и отпасть от него. Он восстал против Бога и увел с собой часть ангелов, так появилось зло. Но где есть отпадение, там возможно и возвращение. Если зло вторично и не совечно добру, значит оно в принципе искоренимо. В истории философии были и другие объяснения зла. Так например в некоторых восточных религиозных учениях зло – равновеликий добру мировой элемент, оно параллельно с ним существует, является самостоятельным началом и неискоренимо. А античные стоики считали, что зло – это необходимый элемент мировой гармонии: оно только при ближнем рассмотрении является злом, а при взгляде на него в контексте мирового целого вовсе не является злом (как масляная картина, будучи при ближнем рассмотрении – хаосом цветных пятен и штрихов, при восприятии на расстоянии превращается в прекрасный портрет или пейзаж, или натюрморт). Такой же точки зрения на природу зла придерживался немецкий философ XVII века Готфрид Лейбниц. Итак, по христианским воззрениям зло – это отпадение от добра. Здесь могут возразить – а почему бы не предположить наоборот, – что добро – это отпадение от зла. Однако такое утверждение невозможно, ведь отпадение (нарушение, искажение, умаление) – это уже зло. Следовательно от зла отпасть невозможно. А вот от добра можно вполне. И как когда-то от Бога отпал один из ангелов и тем самым положил начало злу, так же отпали от Бога и первые люди. История с отпадением повторилась.