Владимир Кутырев - Человеческое и иное: борьба миров

Убедившись, что содержанием духовности является нравственность и любовь, можно считать, что удалось, повалив дерево, выпустить утку. Теперь надо разбить яйцо. Надо раскрыть социальный смысл духовности. Какую роль она играет в человеческих отношениях, в развитии общества?

Практика и теоретический контекст употребления понятия духовность подсказывают, что ее социальным ядром является выход отдельного человека за пределы индивидуальной жизни, ориентация на общее благо. Это альтруизм, принцип служения, дара, противостоящие эгоизму, принципу полезности и эквивалентного обмена. «В Нехлюдове, как и во всех людях, было два человека. Один – духовный, ищущий блага себе только такого, которое бы было благо и других людей, и другой – животный человек, ищущий блага только себе и для этого блага готовый пожертвовать благом всего мира)». [4] Толстой Л. Н. Воскресение. Полн. Собр. Соч. Т. 13, С. 53. Духовность, особенно в своей моральной ипостаси, подчиняет интересы личности интересам общества, судьбу отдельного индивида потребностям сохранения человека как родового существа. Через нее выражается совместность бытия людей, право на существование в этом мире Другого. « Быть– считал М. М. Бахтин – значит общаться.Абсолютная смерть /небытие/ есть неуслышанность, непризнанность, невспомянутость. Быть – значит быть для другого и через него для себя». [5] Бахтин М. М. 1961 год. Заметки. Собр. Соч. Т. 5, С. 344. Принцип служения пронизывает, держит на себе содержательные проявления духовности: любовь, дружбу, верность, патриотизм и т. п. Все они, как следование любым идеалам, предполагают альтруистичность поведения, способность к самопожертвованию. Это «моральная моральность», о которой писал И. Кант, обосновывая ригористическую концепцию нравственности. Когда ее критикуют за утопизм и отрыв от реальной жизни, то забывают, что хотя в ней отражен один аспект существования – в чистом виде данный подход действительно односторонен, – без него прожить нельзя. Человек не может быть только эгоистом, если, конечно, он сохраняет в себе противоречие /«два человека»/, то есть является личностью.

Наиболее ярко принцип служения воплощается в религии. Церковь не случайно настаивает, что духовны лишь верующие в Бога и что безрелигиозный человек не может быть ни нравственным, ни любящим. В России в настоящее время существование духовности прямо обуславливается возрождением религии. Атеисты возражают, указывая, что среди них было и есть немало людей, готовых к служению и самопожертвованию, что эти свойства присущи человеческой природе. С биологической точки зрения в альтруизме воплощаются интересы вида. Материнство, забота о потомстве, защита сородичей – врожденные качества, инстинкт человека (находят «ген альтруизма»). Если брать общественные отношения, то «сам погибай, а товарища выручай», «раньше думай о Родине, а потом о себе» – принципы, исповедывавшиеся в светской культуре. Было бы неправдой сказать, что им никогда не следовали. Отдавали жизнь и за более абстрактные, не освященные религией идеи. И все же, если в охоте за Кащеем надо отломить кончик иглы, то он здесь – в религии. В ней норма самоотречения и жертвенности провозглашается наиболее жестким образом. Это ее фундамент, самый глубокий корень духовности.

Светская культура, научный (не христианский) социализм, другие формы безрелигиозного служения требуют подчинения личности обществу, человека как индивида человеку как родовому существу. Религия же предполагает подчинение чему-то высшему и родового человека, т. е. всего человечества. Она выносит вертикаль служения за границы частных, непосредственных отношений между людьми. Как известно, всякая замкнутая на себя данность в конце концов – умирает. Поэтому на стадии роста человек особенно нуждается в том, чтобы чувствовать себя в составе более общей и мощной целостности, которую и олицетворяет Бог. Бог – существо, которое надо любить и прославлять за дар бытия как таковой. Молитва – это благо-дарность Богу. Святые – его Угодники. Они мученики за веру, многие пожертвовали за нее жизнью, Пантеон святых и героев состоит из тех и только тех, кто жил не ради себя, а совершил подвиг во имя Бога, своего народа, государства. «Никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя… Живем или умираем, – всегда Господни». [6] Послание к Римлянам. 14: 7–8. Сын Божий Христос принял смерть «за всех», искупая вину родового человека. Быть альтруистом, служить другому, если об этом сказать по-русски – делать добро. И Бог по своей сути является выражением Добра. «Бог зла» – дьявол. Он – эгоист по определению, всегда. Поэтому логично, что за отказом от Бога следует отказ от принципа добра. Оно остаётся неукоренённым, бытийствуя по инерции, временно. «И возвратится прах в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, который дал его». Бог и духовность связаны так тесно, что в истории философии возникло специфическое «нравственное» доказательство бытия Бога, в котором утверждается, что Бог есть необходимый постулат существования человеческого духа (в терминологии И. Канта – практического разума). С другой стороны, если человеческий дух существует, значит Бог есть.

Выходить за пределы собственных интересов, поступать ради другого – минимальное требование религиозности, совпадающее с моралью. Веды повествуют: «Был некогда спор между богами и демонами. И демоны сказали: кому нам отдать наши жертвоприношения? Они положили все приношения себе в рот. Боги же каждый положили приношения друг другу в рот. И тогда Праджапати – изначальный дух, предался богам». Итак, Высший Дух вселился в Бога. Закон служения, подобно Дхарме, Судьбе, Дао превосходит конкретных богов, когда их было много. В монотеистических религиях Бог становится непосредственным воплощением той сущности, которую любят, почитают, ради которой живут и жертвуют собой. Его славят, древние пели гимны, а не просили об удачной сделке или повышении оклада. Церковное действо не случайно называется службой. В пределе религия требует умаления человеческого «Я», эгоизма, «гордости» вплоть до деиндивидуализации и деперсонализации, слияния с Целым до исчезновения в нем. Нирвана, уход в «коллективное бессознательное», полная потеря своего Я является крайней формой альтруизма. Это самопожертвование, доведенное до логического конца – и как все доведенное до логического конца, оно становится злом, изуверством, формой ухода из жизни, что нередко случается в так называемых тоталитарных сектах. Они потому и тоталитарны, что не оставляют человеку никакой свободы. «В жизни» верующий решает житейские задачи, но подчиняет их стоящей над ней трансцендентной сверх-естественной силе. Тянется вверх, к Imagination, воображаемому состоянию. Возникает материально-идеальный, рационально-эмоциональный континуум, который все время напряжен. Это человеческая Душа как драма существования личности. Или Личность как человек духовный. У светской личности души, в строгом смысле слова, нет; вместо нее психика, но она также континуальна и напряжена. Несмотря на то, что этот континуум имеет другую, более «сплющенную» конфигурацию напряжения, до тех пор пока сохраняется противоречие самости и служения, оно делает человека одухотворенным и живым.