Фарит Барашев - Стериум

– Да брось ты тоже! Я ж тебе говорю, у каждого свои трудности, а трудности на пользу, вроде граблей, один раз наступишь на них, во второй обойдешь, внимательней станешь. Ну вот, болтали, болтали и до садика дошли. Беги, забирай своих, а я тут подожду, – присев на сломанную карусель, сказала Света.

Чтобы просочиться и прочувствовать картину художника, образному сознанию требуется усиленное мастерство наработанных с годами шагов, ступая которыми, распознается след предыдущих стоп и лучше, когда неизменный топ, в них отличности талант, одаренность зари, а создатели того будто боги в небытии, там внутри, через кисть вытекая наливают миры, образа что внутри на картине видны, мир из лиры смотри.

Вот и Юра! Он творит. Его лицо потерялось в пространстве, в рамках статики холста гармонируют в тона, был бы он родитель слова появлял бы мысли фона.

Пройдя на кухню, он заварил кофе, запах которого моментально распространился по квартире, он мысленно отметил, что скрипучий паркет зовет к прошлому. Звонок в дверь застал его врасплох, он даже вздрогнул и припомнил, что Света всегда открывает своим ключом, и что звонки приносят беспокойство. Юра открыл замок, и первое что он почувствовал, это запах духов, гонимый свежестью улицы возбуждающе гнездился где-то внутри тела.

– О, о, о! Кого я вижу? – радостно воскликнул он. – Женщины в своем стиле, всегда сначала заходят их запахи, а за ними люди. Свет, ты становишься непредсказуемой, вы где встретились-то? – спросил он, раздевая детей.

– Я сама съездила, время появилось свободное, дай думаю навещу молодую подругу и мы решили, что выходные проведем вместе. У Тани некоторые неприятности, и я думаю ты будешь не против, даже может подскажешь как ей быть.

– Таня, проходите, а я побегу на кухню, там снадобье волшебное томится, щас выпью и что-нибудь да прояснится, в детский мир я устремлюсь как птица, – кричал Юра из кухни.

– Вот он всегда, – улыбнулась Света, – Рифмы на ходу, несет всякую муру, порой его я не пойму.

– И ты от него тоже вижу не отстаешь, – засмеялась Таня.

– Ну!… За кем поведешься…

– Девочки проходите, кофе попейте, а детишкам я пока покажу кота.

– Ой! Тань, я и забыла, мы же котенка взяли, персидского. Вон он, такой лентяй растет, ты бы знала?! Ну интеллигент я тебе скажу…

Дети переглядываясь прошли в комнату и сразу принялись без всяких разговоров разбирать выстроенную на полу сказочную страну, где куклы различных животных с замиранием ожидали своего оживления, а замок, построенный из многочисленных разноцветных кубиков, в своих залах скрывал королевскую чету, и у главных ворот которого, их охраняли строгие рыцари тамплиеры, а рядом, почему-то, припарковалась коллекция машинок «Мерседес», «Ауди», «БМВ» и много других. Видимо сошлось в одном месте бытие современности и далеких забытых предков.

– Вы поглядите, как играют эти дети, – приоткрыв дверь в комнату, показал Юра.

Рассадив кукол по нужным местам, дети вдохнули в них жизнь, наполняя комнату своим воображением детского мифа. Они ползали на коленках, не замечая взрослых, только куклы творились в куще своего бытия, подхваченные руками своих ангелов.

– Чур мой «Мерседес», – протянув руку к машинке, заявил мальчик.

– Не! Это уже через чур, я хочу «Мерседес», – с возмущением в голосе объявила девочка.

– Тогда давай считаться, – сразу предложил он. – Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик, тише Танечка не плачь, не утонет в речке мяч.

– Смотрите, они нас не замечают, они в своем детстве.

– Я никогда до такого не додумалась бы, – шепотом произнесла Таня, и Света прикрыла дверь.

– Вот также и мы, взрослые, мы куклы водимые рукоприложением ангела и магалиры – Гавриила и бога 12 12 Редакция не выделяет начальную букву у слова «Бог», ибо находит, что и так понятно кто создатель. , наконец. А родив своих детей, мы двигаем их как кукол, творим по образу идей, передавая слог мыслей сливая в них движенье дней, и сами видимся умней, в миру теней. Нет света осветить словесный вето, – усаживаясь в кресло, подытожил Юрий.

Огромный котик, возлежащий на софе, зевнул, и лениво потягиваясь, облизнул свою серо-голубую шерсть. Кукушка ходиков прокуковала шесть. Сузив по возможности зрачки, кот встал и покачиваясь, медленно вышагивая, спрыгнул на пол и началось! Вернее закончилось, схождение бытия и забытия, где под развалинами некогда существующего наследия, царил хаос 13 13 Хаос – безобразная упорядочность, не всходящая в бытие иллюзий формалистики знаков, точнее небытие, где происходит хаосознание, которое становится ха-осознаковя, точнее па-схизнакия (с руки знакия). Отсюда познание этики знаков, которые определяют сознание уже в бытие, параллельно небытию, отсюда беспорядок ума. Хаос кристалируется превращаясь в крестамирность формализма проходя лиричную романизацию, проходя через временной разрез религиозной маниязации (маниакации), входит в крестализацию кресталогической объективности, в которой маниакация (человеческая активность, бредовость формализма) уменьшается и сходит на нет. Это высшее достижение развития. котического кубизма и куклизма.

– А чей это портрет такой страшный? Он прямо как живой, и смотрит прямо в глаза, куда ни отойди, – спросила Таня.

– Познакомился я тут с одним случайно совсем, – ответил Юра. – Сидел в летнем кафе, в парке, пью кофе, а недалеко дворник аллею подметает и я как-то заострил на нем внимание, размышляя в себе, ну и знаешь ли вкус кофейный пытался осознать, и мелькнула мысль, что человек явно не от

хорошей жизни за метлу взялся. Соберет кучку мусора, за другую возьмется. И показалось мне, что есть в нем что-то такое, над чем стоит задуматься, подвожу итог своим мыслям. Игра какая-то с жизнью, очень серьезная, дядька не простой и главное в эту игру вовлечен я, и не по своей воле. Заказал еще кофе, закурил, и в этот момент мы встречаемся взглядом, и мысль! Нужно поговорить. Ты знаешь Таня? Я научился ощущать вторжение в меня чужого, такое как бы сказать, насильственное вторжение инородных волн, иноплан-этической ихформации. Дворник сам подошел, спросил, учтиво разрешения присесть, ну и заказал что-то у официанта, а я в этот момент как бы в рассеянности находился, будто застали меня врасплох. Смотрю, у него печатка с брюликами, не магазинная, на ней сова смотрит прямо на меня, из белого золота. Я прикинул еще раз, непростой человек, и ему есть, что сказать мне, а лицо как маска, за которой непонятно что, глаза, в которые невозможно смотреть, как и здесь, на портрете, они всасывают в себя твой интеллект. Вот здесь я это выразил, – Юра подошел к портрету, показывая фокусированную точку, – Они реально втягивали в себя интеллект. Между прочим, чем дольше смотришь, тем они шире, расширяются, и ты будто проваливаешься в другой мир. Я сам даже удивляюсь, как так вышло, такая подборка тонов, где и само лицо выдвигается, и его становится не заметно, оно отрывается от заднего плана, вперед, как будто сию минуту вышагнет из бытия. Смотри в зрачки и ты провалишься в другой мир, и между прочим, ты заметишь, как моргают глаза.