Луций Анней Сенека - О благодеяниях

[2] Напротив, с неблагодарностью относятся к тому, что, как я сказал, насильно вымогается или случайно перепадает от дающего, хотя бы это казалось по содержанию и по внешнему виду великим. [3] С гораздо большей благодарностью принимают то, что подается ласковой, чем то, что подается полной рукой. Один мне дал немного, но больше он и не мог! А другой дал и много, но зато колебался, медлил, давая, воздыхал, подал гордо, выставил это напоказ и желал угодить (вовсе) не тому, кому давал: давал он для (своего) честолюбия, а не для меня.

[1] Когда многие приносили Сократу большое вознаграждение, каждый сообразно со своими средствами, – Эсхин, его бедный ученик, сказал: «Я ничего не нахожу достойного тебя, что мог бы тебе дать, и в этом одном отношении сознаю себя бедняком. Посему вручаю тебе одно, что имею: себя самого. Прошу тебя благосклонно принять этот дар, каков бы он ни был, и подумать, что ведь другие хотя и давали тебе много, но еще более оставляли себе». Сократ на это отвечал: [2] «Разве ты не сделал мне дорогого подарка, – если только сам не ценишь себя низко? Посему я позабочусь о том, чтобы возвратить тебя самому тебе лучшим, чем взял». Этим приношением Эсхин превзошел самого Алкивиада, духовные богатства которого равнялись его материальным (богатствам), и всю щедрость богатых юношей [10] Этот случай рассказывает Диоген Лаэртский (II, 34). .

[1] Видишь, как дух находит средства для благотворительности, даже находясь среди затруднительных обстоятельств? На мой взгляд, Эсхин своими словами выразил такую мысль: «Ничего ты не достигла, судьба, пожелав, чтобы я был беден: несмотря на то, что у меня найдется наготове подарок, достойный этого мужа, и, не имея возможности принести ему что-нибудь из твоего, – я дам свое». Не думай, чтобы он ценил себя дешево: самого себя он сделал уплатою за себя же. Талантливый юноша нашел способ, как завладеть Сократом. Надо обращать внимание не на то, что именно и какой ценности дается, но на то – кем. [2] Человек хитрый легко открывает доступ к себе людям с неумеренными желаниями и на словах ободряет смелые надежды, не имея никакого намерения помочь на деле… Но еще хуже, на мой взгляд, тот, кто с грубой речью, суровым лицом и недобрыми намерениями показывает свое богатство. Счастливца чтут и проклинают, а сами, питая ненависть к человеку, поступающему таким образом, думают делать то же, как скоро приобретут возможность [11] Отточиями обозначены места, утраченные в дошедших до нас текстах сочинений Сенеки. ……

[3] Некоторые, обесчестив чужих жен, и притом не тайно, а открыто, своих собственных передали другим. Кто запретил своей жене выставляться напоказ в паланкине и быть носимою на виду зрителей, будучи открытой со всех сторон, того считают грубым, бесчеловечным и злонравным, а среди дам тот слывет худой партиею. [4] Кто не заявил себя никакой любовницей и не состоит в связи с чужой женой, того женщины зовут пошлым, человеком с низкими наклонностями и любовником служанок. Вследствие этого самым приличным родом супружеского сожития считается прелюбодеяние, и никто не вступал в брачное сожитие, не уведя жены у другого, после взаимного согласия на развод. [5] Друг перед другом стараются расточать награбленное и вновь собирать расточенное с великой алчностью, не имеют ничего священного, издеваются над чужой бедностью, а своей боятся больше всякого другого зла; нарушают обидами мирное течение жизни и угнетают слабейших насилием и страхом. Неудивительно, что грабят провинции и с торгов продают продажное правосудие: ведь и варвары считают законным продавать купленное.

[1] Но мы стремимся далее, так как содержание речи побуждает идти вперед. Посему скажем в заключение, что вина не должна падать на наш век. И предки наши жаловались, и мы жалуемся, да и потомки наши будут жаловаться на то, что нравы развращены, что царит зло, что люди становятся все хуже и беззаконнее. Но все эти пороки остаются теми же и будут оставаться, подвергаясь только незначительному изменению, подобно тому как море далеко разливается во время прилива, а при отливе снова возвращается в берега. [2] Порою станут более предаваться прелюбодеяниям, чем другим порокам, и разорвет узы целомудрие, порою будут процветать безумные пиры и кулинарное искусство – позорнейшая пагуба для (отцовских) богатств. Порою будет распространен чрезмерный уход за телом и попечение о внешности, прикрывающее собою духовное безобразие. Будет время, когда худо управляемая свобода перейдет в нахальство и дерзость. По временам станет распространяться жестокость в частных и общественных отношениях и неистовые междоусобные войны, во время которых подвергнется профанации все великое и святое. Будет время, когда войдет в честь пьянство и будет считаться достоинством пить вино в самом большом количестве. [3] Пороки не ждут в одном месте: подвижные и разнообразные, они пребывают в смятении, подстрекают и прогоняют друг друга. Впрочем, мы всегда должны заявлять о себе одно и то же: мы злы, злыми были и, с неохотой добавлю, злыми будем. [4] Будут убийцы, тираны, воры, любодейцы, грабители, святотатцы и предатели; ниже их всех неблагодарный, если не признать того, что все пороки, о которых шла речь, происходят от неблагодарной души, без которой едва ли возросло бы какое-нибудь крупное преступление. Остерегайся допускать себя до неблагодарности как до самого тяжкого проступка и забывай ее как самый легкий, если она будет допущена (в отношении к тебе).

Вся обида [12] Injuriae summa. ведь заключается в том, что ты потерял благодеяние [13] Т. е. предмет благодеяния (см. главу 6). . Но для тебя осталось от него самое лучшее: (именно) ты сделал подаяние. [5] И насколько следует заботиться о том, чтобы оказывать благодеяния по преимуществу тем лицам, на благодарность со стороны которых можно надеяться, настолько же надлежит делать и оказывать некоторые (благодеяния) [14] Именно такие, которые могут быть оказаны безо всякого ущерба с нашей стороны. Все подобное полезно для принимающих и необременительно для дающих. Ср.: Cic. De offic. I, 16, 7–8. даже тем людям, на которых будет плохая надежда, и не только в том случае, когда мы станем лишь предполагать, что они окажутся неблагодарными, но и тогда, когда будем знать, что они таковыми были. Так, например, если я буду иметь возможность возвратить кому-нибудь сыновей, спасенных от великой опасности безо всякого риска со стороны, то не стану колебаться (над этим). Человека достойного я буду защищать даже с потерей собственной крови и стану подвергать себя опасности, а если буду иметь возможность спасти от разбойников человека недостойного, подняв крик, то не поленюсь издать спасительного для этого человека голоса.