Михаил Гершензон - Избранное. Тройственный образ совершенства

Итак, Бог Ветхого Завета – скорее стихия, чем существо: бесплотный, безликий, огнедышащий, огненный Бог. Таков он еще в видениях Иезекииля: «И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри его вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние вокруг него» (I 27 и VIII 2). Между тем ему как бы от природы присуща потенциальная форма воплощения, притом всегда одна и та же: когда обстоятельства требуют, он принимает вид ангела, неизменно в человеческом образе. Можно сказать, что в нем скрытно пребывает человеческий облик; он по сущности не имеет или по своей воле не хочет принимать другого плотского облачения, кроме наружности человеческой. Оттого и сказано: «Сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» {144}. Ветхий Завет многократно повествует о явлении Бога людям в человеческом образе ангела. Особенно поучителен наивный рассказ Книги Бытия (гл. XVIII) о благовестии Аврааму, где Бог является в виде трех мужей и, однако, говорит как один – как Бог, и Авраам обращается к ним с речью то как к одному, к Богу, то как к троим. И в дальнейшем рассказе – о посещении Богом Лота – без различия чередуются: «те мужи» и «ангелы», а Лот говорит к ним как к одному – к Богу: «вот, раб твой обрел благоволение пред очами твоими» и т. д. (Быт. XIX). То же смешение в рассказе о признании Гедеона: тот, кто явился ему, именуется то ангелом Божьим, то Богом, и Гедеон называет его Господом (Суд. VI 11–23). Так и Агари является ангел в пустыне – и говорит к ней как Бог: «Умножая умножу потомство твое», и она знает, что с нею говорит Бог (Быт. XVI 7—13). Матери Самсона предстал ангел Божий, и она рассказывает о его явлении мужу так: «Человек Божий приходил ко мне, которого вид, как вид Ангела Божия, весьма почтенный» (Суд. XIII 6). Иисусу Навину Бог явился в виде человека с обнаженным мечом в руке, и человек этот назвал себя вождем воинства Господня, но дальнейшие строки показывают, что это был сам Бог (Иис. Нав. V. 13–15, Исх. III 5). Таков же и рассказ о явлении ангела Валааму и его ослице (Числа XXII 22–35).

И все же ангелы, являющиеся людям, – не весь Бог, а только эманация его {145}. Целиком Бог не воплощается в зримом образе. Разгневанный сотворением золотого тельца, Бог говорит Моисею: веди народ твой в землю обетованную, и ангел мой пойдет пред тобою, – «Сам же Я пойду среди вас; вы народ жестоковыйный; если Я пойду среди вас, то в одну минуту истреблю вас» (Исх. XXXIII 2,3,5); еще раньше сказано: «Вот Я посылаю пред тобою Ангела; блюди себя пред лицом его… ибо имя мое в нем» (Исх. XXIII 20–21). Когда посланный Богом ангел, поражая Израиль язвою, дошел до Иерусалима и простер руку свою на город, чтобы опустошить его, – Господь пожалел и сказал Ангелу: «Довольно, теперь опусти руку твою» (2 Цар. XXIV 16). И Лоту ангелы говорят: Господь послал нас истребить сей город (Быт. XIX 13). Ангелы – не Бог, но ипостась и образ его.

Представление о космической роли божества, как известно, – представление общечеловеческое. Оно явно сквозит уже в грубейших языческих верованиях, всякое же единобожие, в том числе и еврейское, всецело зиждется на нем. Бог, изначально сущий, создал мир, установил законы явлений и блюдет вселенское бытие; он совмещает в себе всемогущество физическое и всемогущество духовное; его волею совершается жизнь, в его разуме предначертаны судьбы и помимо его ничто не случается.

В этом идеальном облике единого Бога библейский Бог, однако, не теряет своей индивидуальной особенности. В качестве творца и водителя вселенной он так же не похож на других монотеистических богов, как в своем вещественном проявлении.

Бог позднейшего единобожия характеризуется абсолютной полнотою мощи и разумения. Он не только всесилен физически, но и все видит и слышит, все предусматривает, все знает, обо всем помнит; в нем полнота и равновесие всех возможных сил. Библейский Бог не таков: он – еще преимущественно стихия, не личность; в нем нет ни этой полноты, ни этой соразмерности; он необуздан и запальчив, его полновластие полно изъянов, и всеведение весьма ограниченно.

Подобно человеку, несдержанному в гневе, он сам боится своей вспыльчивости и принимает меры против ее непоправимых последствий: «Сам не пойду среди вас, чтобы не погубить Мне вас на пути, потому что вы народ жестоковыйный; если Я пойду среди вас, то в одну минуту истреблю вас». В порыве ярости послал потоп на землю, и потом раскаялся: «Не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал», – и подобно человеку, ставит себе механический знак для памяти, чтобы не забыться в другой раз – радугу: «Когда Я наведу облако на землю, то явится радуга в облаке; и Я вспомню завет мой, который между мною и между вами и между всякой душою живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на истребление всякой плоти» (Быт. IX 13–15). И как часто ему приходится раскаиваться в своих поступках! А это значит, что, принимая решение, он не умел предвидеть его последствия. Не он ли создал человека и всякую плоть земную? Но создание оказалось несовершенным, пошло дурным путем. Как же он не предусмотрел заранее и в самом творчестве не предустановил совершенства? Но не предусмотрел и создал дурно – и вот «раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце своем», и решает истребить всю тварь потопом (Быт. VI 6). Сам назначает Саула царем над Израилем, а потом убеждается, что выбор был неудачен, и говорит Самуилу: «Жалею, что поставил я Саула царем, ибо он отвратился от Меня и слова Моего не исполнил», и еще раз: «Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем» (I Цар. XV 11, 35). Столько ошибок и огорчений! А причина их – Его стихийный, страстный характер. Он донельзя импульсивен, действует по первому впечатлению или по первому побуждению. «Призрел Бог на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел» (Быт. IV 4, 5) – почему? Мы напрасно ищем объяснения. «Ир, первенец Иудин, был неугоден пред очами Господа, и умертвил его Господь» (Быт. XXXVII 7), опять без вины, без всякой разумной причины. И Израиль он избирает в народ Себе тоже по необъяснимому влечению, нельзя понять – почему, как и говорит Моисей народу: «Тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле. Не потому, чтобы вы были многочисленнее всех народов, принял вас Господь и избрал вас, – ибо вы малочисленнее всех народов, – но потому, что любит вас Господь» (Второз. VII 6–8). И десятки раз он готов принять роковые решения, в которых потом горько раскаялся бы, не раз поднимает руку, чтобы поразить Израиля, – но, по счастью, мольба Моисея или кого-нибудь другого из Его любимцев вовремя образумливает Его.

Та же стихийная страстность на каждом шагу затемняет его память и его восприятие. Вечно обуреваемый внутренно, он то и дело одного не заметит, другое забудет. Он сам велит евреям отметить кровью их дома, чтобы в ночь, когда он будет избивать всех первенцев египетских, не ошибиться, не поразить и их (Исх. XII 13). Он сплошь и рядом не знает, что делается на земле. Он не знает, что Адам и Ева уже вкусили от дерева познания, и, узнав об этом от Адама, не знает, что побудил их к этому змей (Быт. III). Тварь давно извратила путь свой, а Он и не знал; но наконец заметил: «И воззрел Господь Бог на землю, и вот она растленна: ибо всякая плоть извратила путь свой на земле» (Быт. VI 12). Не знал, что Содом и Гоморра погрязли в грехе, пока до него не дошел вопль на них; тогда решил сойти и взглянуть; «Сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне, или нет; узнаю» (Быт. XVIII 21); и не знает заранее, сколько там праведников. То же было и с Вавилонской башней: вдруг заметил – «и сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие» (Быт. XI 5). И евреи столько лет терпели рабство в земле египетской, потому что Бог забыл о них. Так много раз совершаются дела на земле, прежде чем он увидит. «И вспомнил Бог о Ное»; «И вспомнил Бог о Рахили»; «И вспомнил о ней Господь» (об Анне) (Быт. VIII 1; XXX 22; 1 Цар. 1 19). Люди живут по своему разумению, и сколько мучаются! Пока наконец-то Бог вспомнит о них и вмешается.