Михаил Гершензон - Избранное. Тройственный образ совершенства

Сперва учил любовно, наглядным способом: вся история исхода – ряд наглядных уроков. От Моисея у Него нет тайны, и он открывает Моисею свой план: я ожесточу сердце Фараона, так что он не согласится отпустить вас, и затем явлю над ним великие знамения, которые сломят его упорство, – а сделаю я так для того, чтобы Израиль, видя эти чудеса, уверовал в Меня, «чтобы ты рассказывал сыну твоему и сыну сына твоего о том, что Я сделал в Египте, и о знамениях Моих, которые я показал в нем, и чтобы вы их знали, что Я – Господь» (Исх. X 1–2); и вторично, и в третий и в четвертый раз ожесточает сердце Фараона – все с тою же целью, говоря Моисею: «Не послушал вас Фараон, чтобы умножились знамения Мои и чудеса Мои в земле Египетской» (Исх. XI 9). Так Он педагогически «являл славу свою на Фараоне» (XIV 4, 17–18), и на первую минуту его расчет оправдался: «И увидели Израильтяне руку великую, которую явил Господь над Египтянами, и убоялся народ Господа и поверил Господу и Моисею, рабу Его» (XIV 31). Потом сорок лет ведет евреев по пустыне, непрерывно наставляя чудесами, и время от времени искушает – верят ли: дает им манну с условием запасать ее только на день, «чтобы Мне испытать его, будет ли он поступать по закону Моему, или нет» (Исх. XVI 4), как позже оставляет в Ханаане небольшое число язычников, «чтобы искушать ими Израиля: станут ли они держаться пути Господня и ходить по нему» (Суд. II 21–22, III 4). По тому же педагогическому плану вступление Израиля в обетованную землю должно сопровождаться чудесами, о чем Бог предупреждает своего доверенного, Моисея: «Вот, Я заключаю завет: пред всем народом твоим соделаю чудеса, каких не было по всей земле и ни у каких народов; и увидит весь народ, среди которого ты находишься, дело Господа», – именно Он даст Израилю победу над семью народами, из которых каждый многочисленнее и сильнее его (Исх. XXXIV 10–11, Второз. VII 1). Потом, уже при Иисусе Навине, Он продолжает творить чудеса над Израилем – переводит его посуху чрез Иордан и пр., все для того, «чтобы вы боялись Господа Бога вашего во все дни» (Иис. Нав. IV 24). И наконец, глубоко продуманный миф об исходе заключается общим выводом: «Спроси у времен прежних, бывших прежде тебя, с того дня, в который сотворил Бог человека на земле, и от края до края неба: бывало ли что-нибудь такое, как сие великое дело, или слыхано ли подобное сему?» – знай же, что все это Бог сделал для того, «чтобы научить тебя», «чтобы ты знал, что только Господь есть Бог, и нет еще кроме Его» (Второз. IV 32–36), «помни же весь путь, которым вел тебя Господь Бог твой по пустыне, вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его или нет. Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек. И знай в сердце твоем, что Господь Бог твой учит тебя, как человек учит сына своего. Итак, храни заповеди Господа Бога твоего, ходя путями Его и боясь Его» (Второз. VIII 2–6).

Так Бог с самого начала всей своей силою и всем помыслом влагается в учебное дело. Но и весь дальнейший рассказ Ветхого Завета продолжает тот же педагогический миф о воспитании Богом Израиля, где все превратности народной судьбы представлены как ряд уроков, наград и наказаний, которыми Бог-учитель ведет ученика; и пророки неизменно стараются внедрить в умы своих слушателей именно такое понимание истории.

В этом грандиозно-последовательном повествовании ярко очерчены два лица, чертами не стираемыми и красками не тускнеющими в веках, – два страдальца, изнемогающих в роковой борьбе: огненно-страстный, необузданно гневный, нетерпеливый великан-учитель, обреченный во что бы то ни стало научить ученика сложному и трудному искусству, и крошечный ученик, упрямый и лукавый, равно обреченный научиться тому искусству, но ненавидящий и его, и учителя, и самую выучку. Этим учеником в Ветхом Завете представлен Израиль; и если Второисаия в гениальном прозрении постиг судьбу своего народа как всемирно-историческую миссию, то эта мысль (как и все мышление пророков) была лишь последовательным выводом из той философии истории, которая сложилась в еврействе задолго до него: Израиль – ученик Бога, но в школе много учеников; Бог избрал между ними Израиля, чтобы, научая его, учить его примером всех остальных, так что кары, которыми Бог учит Израиля, суть искупительные кары за все человечество, и некогда народы поймут это и скажут об Израиле: «Он взял на себя наши немощи и понес наши болезни, а мы думали, что он был поражаем, наказуем и уничижен Богом… Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу, – и Господь возложил на него грехи всех нас» (Исайя LIII 4–6).

По учению Ветхого Завета, мир всем своим составом движется к определенной цели, и движет его в своем восхождении человек. Мир зреет в человеке, он зреет по мере того как человек научается слышать и осуществлять его непреложную волю, а не свою, субъективную; следовательно, мир зреет в каждом отдельном человеке, и я, отдельный, ответствен перед ним за своекорыстие мое, за нерадение о нем. Мир будет зрел, когда все люди станут его единым совокупным орудием, когда безвозвратно отрешатся от личного своеволия, не теряя, однако, каждый своей индивидуальной особенности. Мир сам ведет человека к этой цели, вразумляя и карая, но в пределе насилие и упрямство должны смениться согласием: человек добровольно отречется от своей воли. Этому уже теперь учит псалмопевец: «Не будьте, как конь, как лошак несмысленный, которых челюсти нужно обуздывать уздою и удилами, чтобы они покорялись тебе» (XXXI 9). Так отец бьет и неволит сына, чтобы приучить его к своему торговому делу, но достигнет своей цели лишь тогда, когда сын всей душою полюбит это дело. И Ветхий Завет твердо убежден, что цель будет достигнута; особенно пророки пламенно исповедуют исторический оптимизм: воля мира станет естественной волей человечества; человек просияет Божьим светом, а вместе с тем просияет и вся земля. Вот три замечательных свидетельства – Иезекииля, Иеремии и Исайи. Будет день, говорит Господь, «окроплю вас чистою водою, – и вы очиститесь от всех скверн ваших, и от всех идолов ваших очищу вас. И дам вам сердце новое и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих и уставы Мои будете соблюдать и выполнять» (Иезек. XXXVI 25–27). Устами Иеремии Бог говорит: «Вот наступают дни, когда я заключу с домом Израиля новый завет: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата и говорить: “Познайте Господа”, ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого» (XXX 31–34). Наконец, знаменитое пророчество Исайи о царстве Божьем на земле: когда воссядет на престол исполненный страха Господня, тот, чьи чресла будут препоясаны правдой, – «тогда волк будет жить вместе с ягненком и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (XI 1–9). Исайя не говорит, но из существа той мысли ясно: человек уже не будет терпеть и земных невзгод. Откуда им взяться тогда? Они были Божьей карой за нечестие, другими словами, реакцией мира на своевольное поведение человека; теперь человек исполнен ведением мировой воли и ревностно исполняет ее, следовательно, и мир с ним заодно. Будут едины сердца людей, и разрозненность всей твари превратится в гармоническое единство, и воцарится в мире всеобщее благоденствие.