Вениамин Алехин - Душевный разговор. Диалог с Л. Н. Толстым

В этом есть единственно важный прогресс движения вперед. Прогресс братства, единения и любви, а не электричество и летание по воздуху. Читал мечтания какого-то американца о том, как хорошо будут устроены улицы и дороги и т. п. в 2000 году, и мысли нет у этих диких ученых о том, в чем прогресс. И намека нет. А говорят, что уничтожится война только потому, что она мешает материальному прогрессу.

Влекомый истиной. История показала, что это действительно дикая чушь.

В Советской России много делалось по закону служения людей друг другу, когда равенство, справедливость, взаимопомощь были идеологией жизни. Но не обошлось без отступлений от этого закона, и в результате, не без помощи отрицателей этого закона, российских и западных, власть сменилась. Но новая власть даже не пыталась избавиться от этих отступлений, а бездумно пошла по пути европейско-американских извращений сути человеческой жизни.

Л. Толстой.Попытки восстановления допотопного дикого взгляда на жизнь, как личное существование, которым занята так называемая наука нашего европейского мира, только очевиднее показывают рост разумного сознания человечества, показывают до очевидности, как выросло уже человечество из своего детского платья. А эти все философствования и экономические науки только показывают невозможность возвращения человечества к прежней ступени сознания.

Влекомый истиной. Но все это, очевидное для разумных представителей человечества, до сих пор непостижимо для властей и лженауки. Они все так же безумное и дикое выдают за разумное и современное.

Так, например, учение мудрейшего европейского мыслителя, известного вам Локка, обосновавшего разумное устройство общественной жизни, ставшего прародителем либерализма, извратили так, что его определения права собственности и свободы используют для оправдания алчности капитализма и ныне процветающего разврата. Но об этом хотелось бы побеседовать отдельно.

Л. Толстой.Это то противоречивое представление жизни, до которого дожило человечество еще до Соломона, до Будды и к которому хотят возвратить его ложные учители нашего времени.

Требования личности доведены до крайних пределов неразумия. Проснувшийся разум отрицает их. Но требования личности так разрослись, так загромоздили сознание человека, что ему кажется, что разум отрицает всю жизнь.

Но свет во тьме светит, и тьма не может объять его. Учение истины знает эту дилемму – или безумное существование, или отречение от него – и разрешает ее.

Учение, которое всегда и называлось учением о благе, учение истины, указало людям, что вместо того обманчивого блага, которого они ищут для животной личности, они не то, что не могут получить когда-то, где-то, но всегда имеют сейчас, здесь, неотъемлемое от них, действительное благо, всегда доступное им.

Благо это не есть нечто, только выведенное из рассуждения, не есть что-то такое, что надо отыскивать где-то, не есть благо, обещанное где-то и когда-то, а есть то самое знакомое человеку благо, к которому непосредственно влечется каждая неразвращенная душа человеческая.

Все люди с первых детских лет знают, что кроме блага животной личности есть еще одно, лучшее благо жизни, которое не только независимо от удовлетворения похотей животной личности, но напротив, бывает тем больше, чем больше отречение от блага животной личности.

Чувство это, разрешающее все противоречия жизни человеческой и дающее наибольшее благо человеку, знают все люди. Чувство это есть любовь. Любовь есть единственная разумная деятельность человека.

Животные личности для своих целей хотят воспользоваться личностью человека. А чувство любви влечет его к тому, чтобы отдать свое существование на пользу других существ.

Влекомый истиной. Чувство любви, заложенное Создателем в душу человека как главный источник истинной жизни понимается людьми по-разному.

Так, бандит или грабитель, любящий своих детей, жену, убивает других в целях овладения деньгами для себя и своей семьи. Американский солдат, любящий своих детей и со слезами прощаясь с ними, едет в Ирак, Афганистан, а ранее – во Вьетнам, чтобы убивать, отравлять и сжигать вьетнамских детей и их родителей. Олигарх или коррупционер, или какая-то так называемая звезда любящая своего любовника или мужа и детей, копит богатства для себя и своих детей, зная о том, что в России не хватает у государства средств на лечение тяжелобольных детей и пожилых людей. Как объяснить такое понимание любви?

Л. Толстой.Людям этим любовь представляется не тем единственным законным проявлением жизни, каким она представляется для разумного сознания, а только одною из тысяч разных случайностей, бывающих в жизни, – представляется одним из тех тысяч разнообразных настроений, в которых бывает человек во время своего существования: бывает, что человек щеголяет, бывает, что увлечен наукою или искусством, бывает, что увлечен службой, честолюбием, приобретением, бывает, что он любит кого-нибудь. Настроение любви представляется людям, не разумеющим жизнь, не сущностью жизни человеческой, но случайным настроением – таким же независимым от его воли, как и все другие, которым подвергается человек во время своей жизни. Даже можно часто прочесть и услыхать суждение о том, что любовь есть некоторое неправильное, нарушающее правильное течение жизни, – мучительное настроение. Нечто подобное тому, что должно казаться сове, когда восходит солнце.

Любовь очень часто в представлении людей, признающих свою жизнь в животной личности, – то самое чувство, вследствие которого для блага своего ребенка одна мать отнимает у другого голодного ребенка молоко его матери или последний кусок хлеба у голодающих людей.

В самом деле, люди, предпочитающие своего ребенка, своих друзей, свою жену, свое отечество всяким другим детям, женам, друзьям, отечествам и называют это чувство любовью.

Любить вообще – значит желать делать доброе. Между тем, условия блага, которого человек по своей любви желает различным любимым существам, так связаны между собой, что всякая любовная деятельность человека для одного из любимых существ не только лишает его деятельности для других, но и бывает в ущерб другим.

И вот возникают вопросы – во имя какой любви и как действовать? Во имя какой любви жертвовать другой любовью, кого любить больше и кому делать больше добра?

И недаром законник поставил Христу этот самый вопрос: кто ближний?

В самом деле, как решить, кому нужно служить и в какой мере? Людям или Отечеству, или приятелям? Своим приятелям или своей жене? Своей жене или своему отцу? Своему отцу или своим детям? Своим детям или самому себе?