Сергей Лебедев - Методология научного познания. Монография

Таким образом, аксиологический слой метатеоретического знания в науке ни в коем случае нельзя недооценивать. Он оказывает существенное влияние на понимание самого смысла и задач научного исследования, задавая его перспективу и оценивая степень приемлемости предлагаемых научных результатов. Многие ожесточенные споры, как в сфере науки, так и между «наукой» и «не-наукой», имеют основание именно в сфере аксиологии науки, хотя участники таких дискуссий обычно полагают, что они расходятся в вопросах онтологии и гносеологии (например, об этом убедительно свидетельствует полемика между птолемеевцами и коперниканцами по поводу истинной системы астрономии, дискуссии между Махом и Больцманом по поводу законности молекулярно-кинетической теории газов или между формалистами и интуиционистами по вопросам надежности математики и т. д.). Об этом также убедительно свидетельствует и сравнение аксиологии классической, неклассической и постнеклассической науки [9].

Аксиология классической науки: чисто объективное знание, абсолютная истина, универсальный метод, бескорыстное служение науке, научный прогресс.

Аксиология неклассической наукисовсем другая: субъект-объектность знания, относительность истины, дополнительность описаний, вероятное знание.

Наконец, аксиология постнеклассической науки: конструктивность научного знания, плюрализм методов и концепций, толерантность, экологическая и гуманитарная экспертиза научных проектов, социальная и когнитивная ответственность ученого.

Имеется ли различие в природе онтологических, гносеологических и аксиологических принципов как элементов метатеоретического научного знания? С нашей точки зрения, ответ на данный вопрос должен быть, безусловно, положительным. Тогда как онтологические и гносеологические основания науки суть конструктивно-мыслительные продукты познавательной сферы сознания, аксиологические принципы – его ценностной сферы. Хотелось бы при этом особенно подчеркнуть, что познавательная и ценностная сферы сознания – равноправны, внутренне взаимосвязаны и дополняют друг друга в рамках функционирования сознания как целого. Будучи, прежде всего, предметно-познавательной деятельностью сознания, наука, тем не менее, является продуктом структуры сознания в целом, а не только его познавательных функций. Ценности и ценностное знание – необходимый внутренний элемент не только социально-гуманитарных наук, как полагали неокантианцы, но и естественнонаучного и логико-математического знания.

Одной из широко дискутировавшихся в философии науки XIX и XX вв. проблем, так и не получившей разрешения в дискуссии между позитивистами и их оппонентами, является вопрос о статусе философских оснований науки в структуре научного знания. Главный пункт расхождений: включать или не включать философские основания науки в структуру научного знания. Никто не отрицает влияние философских представлений на развитие и особенно оценку научных достижений. История науки и, в частности, высказывания на этот счет ее великих творцов не оставляют в этом никаких сомнений. Однако позитивисты настаивают на том, что влияние философии на процесс научного познания является чисто внешним, что философские основания нельзя включать в структуру научного знания, иначе науке грозит рецидив «натурфилософствования». Так ли это? Насколько однозначно связаны философские основания науки с ее общенаучными основаниями и тем более с теоретическим уровнем научного знания?

Приведем некоторые реальные исторические примеры философских оснований науки: «Пространство и время – это отдельные, никак не связанные друг с другом субстанции», «Числа – сущность мира», «Законы природы – однозначны», «Причинность имеет универсальный характер», «Пространство и время – атрибутивно и относительно», «Аксиомы теорий – интуитивно очевидные и истинные утверждения», «Мир имеет дискретную структуру», «Мир – непрерывная реальность, ибо природа боится пустоты» и т. д. В соответствии с различными разделами философии, существуют и различные виды философских оснований науки: онтологические, гносеологические, методологические, логические, аксиологические, социальные.

Однако сегодня история науки убедительно доказала не только то, что взаимосвязь между научными теориями и их философскими основаниями не имеет однозначного характера, но и то, что наука всегда опирается на определенные философские основания. Верно, что утверждения философии не могут быть получены только как результат обобщения научного знания. Но верно и то, что научное знание нельзя чисто логически вывести из какой-либо истинной философии. Между философией и наукой имеется такой же содержательный и логический разрыв, как и между теоретическим и эмпирическим знанием в самой науке. Ибо это – два качественно различных по своему содержанию уровня знания. Однако зазор между ними постоянно преодолевается благодаря конструктивной деятельности мышления по созданию соответствующих интерпретационных схем. Только при определенной философской интерпретации науки она может выступать в качестве материала для подтверждения или опровержения каких-либо философских концепций. Верно и обратное. Только с помощью философской интерпретации науки та или иная философия может оказывать положительное (или отрицательное) влияние на науку. Очевидно, что без философских оснований науки нарушается не только ее собственная целостность, но и целостность всей культуры, по отношению к которой как философия, так и наука выступают лишь частными аспектами. Целостность культуры постоянно заявляет о себе. И это имеет место не только в периоды научных революций и создания новых фундаментальных теорий, но и после их принятия научным сообществом в качестве парадигмальных.

Таким образом, общую структуру научного знания образуют четыре уровня научного знания: чувственный, эмпирический, теоретический и метатеоретический. Все они, с одной стороны, обладают относительной самостоятельностью, а с другой – внутренне взаимосвязаны в процессе функционирования и развития научного знания. Каждый из уровней научного знания имеет свою онтологию, свой особый предмет, а потому они не сводимы друг к другу. Взаимосвязь же между ними осуществляется с помощью такой творческой и деятельной по своей природе процедуры, как интерпретация, установление соответствия между элементами знания соседних уровней научного знания в его вертикальной структуре.

Анализ общей структуры научного знания показывает также не только его четырехуровневость, но и n-слойность каждого из уровней. При этом характерно, что каждый из уровней и слоев научного знания как бы «зажат» с двух сторон: и снизу, и сверху. Например, чувственный уровень знания зажат между объективной реальностью и эмпирическим знанием. Эмпирический уровень знания зажат между чувственным знанием и теоретическим. А теоретический уровень знания зажат между эмпирическим знанием и метатеоретическим уровнем знания, включающим в себя и философские основания науки. Такая «зажатость» существенно ограничивает творческую свободу мышления на каждом из уровней научного познания, но вместе с тем и существенно гармонизирует все отношения между ними, придавая научному знанию не только внутреннюю целостность, но и возможность его вписывания в более широкую когнитивную и социокультурную систему – реальную культуру [13; 14; 15].