Александр Ивин - Философское исследование науки

Проблема «оправдания» индукции, вставшая со всей остротой в конце XIX – начале ХХ в., привела к постепенному ослаблению позиций методологизма. Характерно, что К. Айдукевич, долгое время шедший в русле старой традиции и определявший понятия обоснования и научности через понятие метода, в 50-е гг. прошлого века уже характеризовал методологизм как весьма ограниченную точку зрения [11] Ajdukiewicz K. Język a poznanie. Warschawa, 1965. T. 2. S. 334. . Проблема обоснования должна ставиться, по Айдукевичу, предельно широко, чтобы в обсуждение было вовлечено и понятие принятия утверждения, связанное по своему смыслу с человеческой деятельностью; научные методы сами должны оцениваться и оправдываться с прагматической точки зрения.

Если «классический» методологизм полагал, что существуют универсальные, значимые всегда и везде правила и методы научного исследования, то сложившийся к середине прошлого века «контекстуальный методологизм» ставил правила в зависимость от контекста исследования и заявлял, что, хотя никакие из этих категорических правил не являются универсальными, имеются, тем не менее, универсальные условные правила, предписывающие определенные действия в определенных исследовательских ситуациях. Позднее стала утверждаться промежуточная между методологизмом и антиметодологизмом точка зрения, что даже условные правила имеют свои пределы, так что и они могут иногда приводить к отрицательным результатам.

Согласно крайней версии антиметодологизма, методологические правила всегда бесполезны и должны быть отброшены. Если методологизм – это, выражаясь словами Ф. Ницше, «не победа науки, а победа научного метода над наукой», то антиметодологизм – это приоритет бессистемности и хаотичности над научной строгостью и методичностью. За методологизмом всегда скрывается опасность релятивизации научного знания. Если истинность знания определяется не соответствием реальности, а соблюдением методологических канонов, то наука утрачивает почву объективности. Никакие суррогаты, подобные общепринятости метода, его успешности и полезности получаемых результатов, не способны заменить истину в качестве решающего критерия принятия (описательных) утверждений. Подмена ее методологическими требованиями вынуждает признать, что каждое коренное изменение научных методов и концептуальных каркасов приводит к изменению той реальности, которую исследует ученый. Переворот в методологии оказывается радикальным разрывом со старым видением мира и его истолкованием.

Методологизм сводит научное мышление к системе устоявшихся, по преимуществу технических способов нахождения нового знания. Как пишет М. Мерло-Понти, результатом является то, что «научное мышление произвольно сводится к изобретаемой им совокупности технических приемов и процедур фиксации и улавливания. Мыслить – означает пробовать, примеривать, осуществлять операции, преобразовывать при единственном условии экспериментального контроля, в котором участвуют только в высокой степени «обработанные» феномены, скорее создаваемые, чем регистрируемые нашими приборами» [12] Мерло-Понти М. Око и дух. М., 1992. С. 12. .

Наука, лишенная свободы операций, перестает быть подвижной и текучей и во многом лишается способности увидеть в себе построение, в основе которого лежит «необработанный», или существующий, мир. Слепым операциям, выполняемым по правилам научного метода, методологизм придает конституирующее значение: они формируют мир опыта, мир эмпирических данных.

В своих крайних вариантах методологизм склоняется к субъективной теории истины: истинно утверждение, полученное по определенным правилам и удовлетворяющее определенным критериям. Эти правила и критерии могут относиться к происхождению или источнику знания, к его надежности или устойчивости, к его полезности, к силе убежденности или неспособности мыслить иначе. Классическая теория истины как соответствия утверждений описываемым ими фактам, напротив, предполагает, что некоторая концепция может быть истинной, даже если никто не верит в нее, и ее происхождение методологически не безупречно. Научная теория может оказаться ложной, даже если она отвечает всем методологическим канонам и образцам и кажется имеющей хорошие методологические основания для ее признания.

Согласно принципу эмпиризма, в науке только наблюдения или эксперименты играют решающую роль в признании или отбрасывании научных высказываний. В соответствии с этим принципом методологическая аргументация может иметь только второстепенное значение. Она никогда не способна поставить точку в споре о судьбе конкретного научного утверждения или теории.

В качестве характерного примера антиметодологизма обычно приводится так называемый методологический анархизм П. Фейерабенда: существует лишь один методологический принцип, который можно защищать при всех обстоятельствах и на всех этапах человеческого развития, а именно принцип « Допустимо любое правило» [13] Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. С. 153. .

Однако позиция Фейерабенда является скорее попыткой избежать крайностей как методологизма, так и антиметодологизма. Методологические правила, полагает Фейерабенд, нужны и всегда помогают исследователю: ученый, переступивший некоторую норму, руководствуется при этом другой нормой, так что какие-то нормы есть всегда. Проблема в том, что не существует абсолютных, значимых всегда и везде правил и образцов научного исследования, и их поиски являются пустым делом. Условные методологические правила имеют исключения даже в тех ситуациях, к которым они относятся. Эти правила также имеют свои пределы и иногда приводят к отрицательному результату.

Ранее был сформулирован общий методологический принцип эмпиризма: различные правила научного метода не должны допускать «диктаторской стратегии». Они должны исключать возможность того, что мы всегда будем выигрывать игру, разыгрываемую в соответствии с этими правилами: природа должна быть способна хотя бы иногда говорить нам «нет».

Методологические правила расплывчаты и неустойчивы, они всегда имеют исключения. Особую роль в научном рассуждении играет индукция, связывающая наше знание с опытом. Но она вообще не имеет ясных правил. «Ни одно наблюдение, – пишет К. Поппер, – никогда не может гарантировать, что обобщение, выведенное из истинных – и даже часто повторяющихся – наблюдений, будет истинно… Успехи науки обусловлены не правилами индукции, а зависят от счастья, изобретательности и от чисто дедуктивных правил критического рассуждения» [14] Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1985. С. 271. . Когда речь идет о «правилах обоснованной индукции» или о «кодексе обоснованных индуктивных правил», имеется в виду не некий реально существующий перечень «правил индукции» (его нет и он в принципе невозможен), а вырабатываемое долгой практикой мастерство обобщения, относящееся только к той узкой области исследовании, в рамках которой оно сложилось. Описать это мастерство в форме системы общеобязательных правил невозможно.