Юрий Стрелец - Смысл жизни человека: от истории к вечности

«Презрение к себе» не распространяется на высшую Интеллигенцию, которая, несмотря на все несовершенства души, продолжает жить в ее глубинах. Так утверждал Боэций, называемый «последним римлянином». Выход на смысл жизни, тогда, связан с философией, делающей воображение подвластным разуму, который поднимает человека до высшей Интеллигенции, и с «её высот становится понятно стройное единство и благость божественного промысла (providentia), необходимость, неизбежность, скрывающаяся за случайной пестротой Фартуны». 162 162 Там же. – С.91. «Одновременно она выявляет и призвание человека, образа и подобия Бога, не забывать о своем высшем духовном предназначении» (Эриугена). 163 163 Там же. – С.95.

Ансельм Кантерберийский, отталкиваясь от известного стиха из псалмов (13.1) «Сказал безумец в сердце своем: «Нет Бога», замечает, что даже безумец понимает при этом смысл слова Бог, как существа, выше которого невозможно помыслить никакого иного существа.

Аналогично этому, нет ничего в области знания более высокого, чем богословие. Так, Бернар Клервосский назвал своими учителями апостолов, «которые не учили его ни читать Платона, ни распутывать тонкости Аристотеля, но зато научили искусству жизни». 164 164 Там же. – С.143. Единственный смысл человеческой жизни, как он считает, – это постижение Бога, и путь такого постижения – не напряжение познавательных сил, а вся жизнь человека, стремящегося заслужить благодать всемогущего Бога. Иными словами, постижение смысла – не одномоментный акт, а длительный и тяжкий путь, на который может не хватить всей жизни. Здесь ничего не гарантируется, и представляет собой рискованное дело: не успеть, не получить… Назначение человеческой свободы – не произвол, а самовоспитание, результатом которого становится осознание ничтожности собственного существования, если оно не берется в контексте вечности.

Особую роль в исследовании смысложизненной проблематики в период поздней схоластики сыграл Фома Аквинский (1226-1274 гг.). Его титул – «ангельский доктор» (doctor angelicus) прямо указывает как на заслуги Аквината в становлении философии католицизма – томизма (впоследствии – «неотомизма»), так и на удачную попытку сближения «двух истин» – научно-философской и теологической: «Конечно, существует множество положений и истин, открытых на путях опыта и разума, необходимых в человеческой жизни, которые не имеют прямого отношения к религии и теологии. Но в последней имеется ряд первостепенных положений, догматов, которые нуждаются в философском обосновании. Не потому, что они не могут без него обойтись, а потому, что, будучи доказаны, они становятся ближе к человеку как мыслящему существу и тем самым укрепляют его веру». 165 165 Там же. – С.265. Недоказуемые догматы – не противоразумны, а сверхразумны.

Согласно Аквинату, противоречия между «естественным знанием» и христианским вероучением являются следствием того, что ученый или философ рассматривают свою деятельность как самоцель, забывая о Боге и его Откровении.

Только в Боге совпадают сущность и существование мира, человек может лишь бесконечно стремиться к минимизации разрыва между ними. Совпадение же абстрактно обозначает выход на смысл не только индивидуального, но и всеобщего бытия.

Еще одним абстрактным обозначением смысла бытия является совпадение возможности и действительности. Божественная воля видела многие возможности, но реализована была только одна – мир, в котором мы пребываем. «Перебора» возможностей не было, и, значит, мир сотворен одномоментным актом. Многообразие мира, здесь, – не препятствие: «совершенство Вселенной требует, чтобы в вещах было неравенство, дабы осуществились все ступени совершенства» («Сумма теологии»). Люди часто принимают за неискоренимое зло наличие в мире несовершенства. На самом же деле, они не понимают, что зло – только видимость, за которой скрывается добро. То же самое может быть применено к оппозиции «жизнь-смерть». Человеческая душа бессмертна и после смерти своего конкретного тела, с которым воссоединяется в Судный день.

Основной смысложизненной идеей у Аквината остается созерцание Бога и подготовка к вечной, посмертной жизни. Разуму здесь принадлежит первенство по отношению к воле; в этом мы видим отличие подхода Фомы Аквинского от позиции Бл. Августина.

Таким образом, средневековые мыслители (а многие остались за пределами нашего краткого обзора) фундаментально исходили из разграничения двух мировых порядков: естественного и сверхестественного. Второй – высший – конституирует и регламентирует первый; необходимым учителем человеческого разума объявляется Божественное Откровение. Аналогично, смысл человеческого бытия усматривается в Промысле Божьем, и его земное содержание обуславливается небесным. Выстроить всю «лестницу» смыслов снизу доверху – значит прояснить ее первые – земные – ступени.

Ренессанс, или Возрождение – время, когда в Европе, а, изначально, в Италии стартовала важнейшая ценностная реформа, коснувшаяся буквально всех сторон мироотношения человека и общества в целом. Стали пересматриваться мировоззренческие представления, нравственные и эстетические оценки, принципы познания и деятельности во всех областях человеческой жизни. Последняя предстала как целое, составленная не только из духовных, но и телесно-чувственных элементов, состояний, уровней. Телесность, а, значит, природно-биологическое начало человеческого существования было реабилитировано (оправдано) как реалия и как предмет познания. Смысложизненная проблематика расширилась до многоуровневого положения человека в мире, и это отразилось на оценках его бытия как земного существа, его достоинства и перспектив, вытекающих из такого положения.

Осмыслению стали подлежать все сферы и «миры» человеческого опыта – от быта до Бытия, от ремесленно-производственной деятельности до общения с Абсолютом.

Не следует преувеличивать накал идейного противостояния Ренессанса с уходящей эпохой средневековья, так как многие линии осмысления жизни не прерывались (взаимосвязь души и тела, эмпирического знания и Божественного Откровения, светского и религиозного строя и образа жизни и т.п.). Однако эпоха Возрождения дала и оригинальные парадигмы, и принципиально иную трактовку если не всем, то очень многим вопросам, касающимся отношений человек-мир, человек-человек, человек-Бог. Само обозначение Ренессанса как антропоцентрического мироотношения выделяет проблематику всего человеческого и человеческой жизни, прежде всего.

Великим гуманистам Возрождения предстояло ответить на вечно главные вопросы философской антропологии: Каковы сущность и существование человека, в чем их взаимосвязь (совпадение и различие)? Какова «составность» человеческого существа (в аспекте биологического, социального и духовного начал)? Свободна или предопределена воля человека? Велик он или ничтожен? Закономерно его появление в мире или это счастливая (а, может быть трагическая) случайность? Помощник ли Богу человек или «нерадивый сын»? На эти вечные и, в этом смысле, не оригинальные вопросы Ренессанс дал вполне оригинальные ответы, даже тогда, когда опирался на традиции античности.