Владислав Столяров - Диалектика как логика и методология науки

В работах В. И. Мальцева, В. И. Черкесова и некоторых других советских философов и логиков содержится несколько иной подход к проблеме: ими была сделана попытка показать, что диалектические приемы и формы мышления представляют собой особого рода «диалектические суждения, понятия и умозаключения», отличающиеся от суждений, понятий и умозаключений, изучаемых в формальной логике, якобы не только по содержанию, но и по форме [50] См. В. И. Мальцев. Очерк по диалектической логике. М., 1964; В. И. Черкесов. Материалистическая диалектика как логика и теория познания. М., 1962. . /45/ Однако в пользу выделения особых «диалектических суждений, понятий и умозаключений» не было приведено достаточно убедительных аргументов, а сами эти формы мышления характеризовались весьма неопределенно. Не удивительно, что данная концепция была подвергнута справедливой критике в работах Б. М. Кедрова, П. В. Копнина, П. В. Таванца и др.

В некоторых работах понятия «прием», «форма» (диалектического) мышления вводятся с помощью понятия «абстракция» [51] См. П. В. Копнин. Диалектика как логика, стр. 218; М. К. Мамардашвили. Формы и содержание мышления. М., 1968, стр. 30. , хотя последнее, как правило, остается неопределяемым и понимается в самых различных смыслах.

Одним из немногих в этом отношении исключений является позиция, развитая А. А. Зиновьевым еще в его кандидатской диссертации. Он следующим образом вводит понятие «абстракция»: «Выделение в предмете какой-либо его стороны и фиксирование ее в речи есть абстракция. «Сторона» – все, что может быть отвлечено в предмете, начиная от чувственных свойств (черный цвет, например), и кончая целыми «отделами» жизни предмета (обращение капитала, например). /46/ При характеристике процесса абстракции необходимо указать: 1) задачу процесса, т. е. что в предмете отвлекается, или – результат процесса, который является реализованной задачей; 2) как, какими средствами осуществляется отвлечение; в частности – от чего приходится отвлекаться, какова судьба этих оставляемых без внимания явлений, обосновывается отвлечение или является следствием какого-то другого процесса и т. д.; 3) какие при этом возникают субъективные противоречия и в какой связи они разрешаются» [52] А. А. Зиновьев. Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса; канд. дис.). М., 1954, стр. 4–5. . Используя понятие «абстракция» как исходное, А. А. Зиновьев вводит и другое, производное от него, понятие – «прием (форма) мышления»: «Мысль есть обязательно связь абстракций. Тип этой связи и есть то, что мы будем называть типом, видом, формой или приемом мысли» [53] Там же, стр. 7. . Опираясь на работы Маркса, А. А. Зиновьев детально анализирует понимаемые таким образом приемы (формы) диалектического мышления.

Попытка А. А. Зиновьева представляется нам наиболее удачной. Необходимо, однако, отметить следующее. Само понятие «абстракция» уточняется им с помощью указания на две недостаточно четко характеризуемые и различаемые познавательные операции: выделение и отвлечение в предмете какой-либо его стороны. Фактически за каждой из них могут скрываться совершенно различные по содержанию операции. /47/ Причем их характеристика с помощью понятия «абстракция» вряд ли правомерна, ибо данное понятие имеет более узкий смысл.

Целесообразно поэтому, на наш взгляд, рассматривая приемы, методы и формы диалектического мышления, взять за основу введенное выше понятие «познавательные действия с объектом» и другие примыкающие к нему понятия, а также не смешивать различные познавательные операции.

Разъясним это положение. Чтобы избежать общих рассуждений, рассмотрим для примера логический и исторический методы. Анализ работ, посвященных этим методам, показывает, что все авторы фактически имеют в виду те или иные познавательные действия, применяемые при исследовании изменяющихся и развивающихся объектов как средство (способ) решения различных познавательных задач. Нельзя не заметить, однако, что разные авторы при определении логического и исторического методов имеют в виду различные познавательные операции. Именно поэтому в литературе встречается не одинаковое толкование названных методов.

Нередко исторический метод рассматривают как способ воспроизведения истории объекта в противоположность логическому методу, имеющему целью познание структуры объекта при отвлечении от его истории. С другой стороны, /48/ широко распространено их противопоставление как ориентирующих в одном случае на воспроизведение истории объекта в конкретно-хронологической форме, а в другом – на получение знаний об истории объекта в абстрактно-теоретической форме. В некоторых случаях различие логического и исторического методов связывают также с характером материала, подлежащего исследованию, с постановкой тех или иных познавательных задач и т. д.

В этом разнообразии определений не было бы ничего плохого, если бы четко различались и не отождествлялись те или иные познавательные приемы и операции, обозначаемые терминами «логический метод» и «исторический метод». Однако в большинстве работ мы встречаемся именно с таким недостатком.

Возьмем, к примеру, статью двух чешских философов – В. Черника и И. Карасека «К вопросу о единстве исторического и логического». Авторы статьи усматривают особенности интересующих нас методов в том, что первый из них (исторический) направлен на поиск законов исторического процесса, а второй – на анализ форм проявления этих законов [54] «Slovensky filozoficky casopis», r. XIV, N 1, p. 57. . Но в той же статье встречается совершенно иное толкование логического и исторического способов, когда их различие связывается с тем, что в одном случае воспроизводится история объекта, а в другом – происходит отвлечение от его истории (от времени) [55] Ibid, p. 59, 62–65. .

/49/ Подобное отождествление различных познавательных операций встречается даже в одной из лучших работ по анализируемой проблематике – в книге Б. А. Грушина «Очерки логики исторического исследования». В этой работе подробно проанализирована структура научного исследования развивающихся объектов. В частности, Б. А. Грушин обратил внимание на то, что при изучении таких объектов исследователь может использовать различный фактический материал: либо «синхронический (структурный) ряд», либо «полихронический (генетический) ряд», подлежащих анализу явлений; рассмотрена в работе Б. А. Грушина и зависимость этих двух рядов.

Однако и в данной книге неоднократно смешиваются различные познавательные операции, применяемые при исследовании развивающихся объектов.

Так, в ряде случаев различие логического и исторического методов (способов) Б. А. Грушин связывает с характером того «эмпирического материала», который обрабатывается исследователем. Если в качестве такого материала дано какое-то одно состояние развивающейся системы, «синхронический ряд целого», то имеет место логический способ исследования; если же изучается не одно состояние, а «генетические, полихронические ряды целого», то применяется исторический способ. В книге Б. А. Грушина, однако, можно встретить и иную трактовку этого различия, связанную с особенностями задач, решаемых ученым. /50/ В соответствии с этим логический способ необходим тогда, когда «непосредственной задачей» исследователя является воспроизведение «структурного состояния системы», рассмотрение его как «результата в развитии системы»; исторический же способ – когда в качестве главной стоит иная задача: «воспроизвести генетически данные составляющие системы» как определенный процесс развития. Можно встретить, наконец, и третью трактовку. При использовании исторического метода якобы «речь идет о воспроизведении эмпирической истории системы как внешней формы проявления процесса развития»; логический же метод, по мнению Б. А. Грушина, означает познание внутренних закономерностей процесса развития, а не внешней формы его проявления [56] См. Б. А. Грушин. Очерки логики исторического исследования, стр. 169–210. .