Валентина Быкова - Секретные тюрьмы ЦРУ

По мнению правозащитников, включившихся в дело Аль-Хабаши, британцы не только знали о пытках и издевательствах над заключенным, но и сотрудничали в этом с марокканцами. Между тем Джек Стро и другие министры британского кабинета утверждают, что правительство Великобритании не приемлет пытки и британские спецслужбы не имеют никакого отношения к пыткам узников.

Разработанный ЦРУ механизм внепроцедурной выдачи, охвативший многие страны Европы, немногим отличается от террористической деятельности, пренебрегающей правами человека ради высших целей безопасности, борьбы с террором. Для тех, кто прошел через внепроцедурные выдачи и незаконные задержания, испытания не заканчиваются установлением местонахождения узника, его освобождением и возвращением домой.

Жертвы не перестают испытывать приступы страха, паники, вспышек памяти о мучениях, пережитых ими. Они не способны вести нормальную жизнь, строить нормальные взаимоотношения с другими людьми, испытывают постоянный страх смерти. Семьи разрушаются. Окружающие подозрительно относятся к тем, кого в свое время (пусть и ошибочно) нарекли «подозреваемым» во время войны с террором. Восстановить нормальные связи с обществом практически невозможно.

Международный мегаскандал, подготовленный разрозненными публикациями о делах Махера Арара, Ахмеда Агизы и Мохаммеда Аль-Зери и некторых других несчастных узников, вырвавшихся из секретных тюрем ЦРУ, не заставил себя долго ждать. В июне 2004 года журналистка Washington Post Дана Прист раскрыла существование секретного меморандума Министерства юстиции США, допускавшего пытки подозреваемых за пределами США. Эта журналистка в свое время уже сыграла ключевую роль в огромном скандале эры Буша – деле о пытках в «Абу-Грейб». 25 июля 2005 года в Washington Post выходит ее новая статья, теперь уже о деле Агизы – Аль-Зери. Следующие два с половиной года тема секретных тюрем ЦРУ, узников и пыток не сходит с газетных полос. Более важно, что вопросы о незаконных задержаниях и пытках все более настойчиво обращаются к национальным правительствам.

Первые попытки прессы получить комментарии относительно внепроцедурных выдач от самих властей США относятся к марту 2005 года. Так, 7 марта состоялась пресс-конференция Скота МакЛеллана, пресс-секретаря Белого дома, на которой впервые чиновнику такого ранга был задан прямой вопрос: почему президент США одобрил и расширил практику выдачи подозреваемых в третьи страны для допроса? Ответ МакЛеллана включал в себя все основные элементы официальной позиции правительства США по вопросу выдач по состоянию на текущий момент.

Соединенные Штаты, как следовало из слов пресс-секретаря, находятся в состоянии войны нового типа, ведущейся против врага XXI века – терроризма. Развединформация является важнейшим оружием Америки в этой борьбе; сбор разведданных позволяет правительству выполнить свою главную обязанность – защитить свой народ от новых атак террористов, с которыми нужно обращаться в соответствии с законами войны. Однако это не значит, что США допускают пытку. Америка – страна законов, уважающая права человека и нормы международного права. Соединенные Штаты не пытают людей и не выдают их в страны, где их могут пытать. Более того, в некоторых случаях правительство требует от этих стран специальных гарантий гуманного обращения с подозреваемыми.

Может показаться, что МакЛеллан дал вполне информативный ответ на заданный ему вопрос. На деле же опытный пресс-секретарь умело ушел от ответа, тонко подменив суть вопроса – о смысле самой практики выдачи – рассуждениями о важности борьбы с террором и уверениями в том, что США отвергают пытку. Однако журналисты, присутствовавшие на брифинге, тоже оказались не лыком шиты. Вопросы стали жестче.

«Одной из стран, куда мы высылаем людей, является Узбекистан. Что такого в плане допроса могут позволить себе узбеки, что недоступно здесь, в США?» Ответить на такой вопрос, не сев в политическую лужу, было невозможно. И МакЛеллан пошел единственно возможным путем – отказался от подробного ответа, сославшись на секретность дела.

Вопрос об Узбекистане возник не случайно. Отношения между США и Узбекистаном во время, к которому относится пресс-конференция, были более тесными, чем в настоящее время (впрочем, испортились они весьма скоро – уже к лету 2005 года). По данным, обнародованным впоследствии Observer, кроме Узбекистана для содержания обвиняемых в терроризме использовались также тюрьмы «Аль-Тамара» в Марокко, «Мулхак аль-Мазра» и штаб-квартира местной службы госбезопасности в Египте, а также изоляторы в Азербайджане, Катаре, Саудовской Аравии, Таиланде и других странах. Правозащитники утверждают, что в «Аль-Тамаре» и в «Мулхак аль-Мазре» к заключенным применяются пытки.

Тем временем пресс-конференция продолжалась. В чем смысл выдач? Почему президент одобрил и расширил эту практику? Какие услуги по допросу подозреваемых оказывает Америке Узбекистан? Почему вообще такая практика имеет место? – все эти вопросы повторялись в Белом доме снова и снова. Пресс-секретарь МакЛеллан не мог ответить ничего, кроме сказанного им в ответе на первый вопрос. Если США отвергают пытку и следят за тем, чтобы подозреваемых не пытали в третьих странах, зачем тогда вообще кого-то высылать? Не хочет ли господин пресс-секретарь сказать, что спецслужбы третьих стран обладают какой-то более эффективной методикой допроса – которая тем не менее не является пыткой, – чем та, которой обладают США? «Нет, не хочу...» – ответил МакЛеллан. Вопросов больше не было. Стало ясно, что историю с внепроцедурными выдачами замять не удастся, что скандал набирает обороты.

Через неделю после пресс-конференции МакЛеллана на вопросы о выдачах нарвался не кто-нибудь, а сам Джордж Буш. Те же самые журналисты задали Бушу те же самые вопросы. Прогресса не было; Буш отвечал связкой «нам нужно защищать народ – мы никого не пытаем». Был задан и вопрос об Узбекистане:

– Как главнокомандующий можете ли вы объяснить, что такого может сделать Узбекистан в плане допроса подозреваемых, чего не могут себе позволить Соединенные Штаты?

– Когда мы высылаем человека в его страну происхождения, мы требуем гарантий, что его не будут пытать.