Леонид Поляков - PRO суверенную демократию

И постоянно нужен свой – «суверенный» – «аршин».

По мнению члена научного совета Московского центра Карнеги Андрея Рябова, использование термина «суверенная демократия» – дань моде на неогегельянский (по принципу «все действительное разумно») способ объяснения действительности. «Это своего рода попытка придать легитимность всему, что есть перед глазами»: вот есть демократия – она такая, какая есть, управляемая, суверенная, несовершенная, Бог знает какая. Но такая и должна быть. По крайней мере, в нашем климате и в этих исторических условиях.

Использование термина «суверенная демократия» – дань моде на неогегельянский способ объяснения действительности

Наличие уточняющего определения («суверенная») указывает: речь идет об особой разновидности демократии. И, скорее всего, это национальная разновидность (ее необходимость продиктована масштабами страны, ментальными особенностями населения, несовершенством известных «классических» западных моделей демократии и т. д.).

И хотя сам Сурков не раз обращал внимание на ущербность самого термина («нехорошо к демократии что-то добавлять, потому что сразу возникает вопрос о третьем пути, но мы вынуждены это делать» – см. майское выступление Суркова перед активистами «Деловой России»), термин не только прижился, но и оброс интерпретациями.

Так, по мнению публициста Виталия Третьякова, «заморское понятие „суверенитет“ стоило бы „без всякой политкорректности именовать русским аналогом – „самодержавие“, то есть желание и умение самим определять свою судьбу и нормы жизни в своем обществе, „самим себя держать“. И поэтому „доктрина «суверенной демократии“, – полагает Третьяков, – вполне может быть определена в качестве «самодержавного самоуправления“.

Член же Общественной палаты Алексей Чадаев в специальной книге, цель которой – «описать доктрину Путина», указывает, что задача действующего президента в создании системы, «в рамках которой русский народ сам сможет решать вопрос о власти». Причем Чадаев приходит к выводу, что решение вопроса о власти «может и не включать в себя сменяемость власти любой ценой каждые четыре года».

Но тогда получается, что «суверенная демократия» (или «демократический суверенитет», что в устах идеологов одно и то же) – это такая демократия и такой суверенитет, при которых действует известный «принцип Никиты Пряхина» – одного из обитателей «Вороньей слободки», описанной в «Золотом теленке». Помните? «Как пожелаем, так и сделаем», – твердил герой Ильфа и Петрова, реализуя свое суверенное право распоряжаться собственностью путем поджога заранее застрахованной квартиры.

Суть латентного, «скрытого изоляционизма», лежащего в основе «идеологии Путина», предельно проста, и поэтому на первый взгляд эта позиция весьма продуктивна. Ведь речь идет о том, что формально для Запада мы вполне открытая страна и при этом сами для себя – в зависимости от ситуации – проводим границы такой открытости.

Кремль не видит проблемы в существовании «бытового изоляционизма» граждан. Он лишь претендует на исключительное право использовать его в политических целях по своему усмотрению

На практике это означает, что Кремль не видит проблемы в существовании «бытового изоляционизма» граждан. Он лишь претендует на исключительное право использовать его в политических целях по своему усмотрению. Так, когда речь идет об инвестициях и технологиях, доморощенные «бытовые изоляционисты» должны сидеть тише воды, ниже травы. Если же налицо попытка «экспорта демократии» – все на защиту суверенитета.

Именно поэтому Кремль столь болезненно отреагировал на попытки рогозинской «Родины» пуститься в более-менее самостоятельный политический дрейф. Ведь, как известно, внутривидовая борьба – самая бескомпромиссная. «Фактически кремлевские политтехнологи посчитали целесообразным занять нишу „Родины“ по принципу „настоящие патриоты – это мы, потому что мы умные (прячем фигу в кармане), а так называемые изоляционисты глупые и поэтому вредны для дела, так как все время этой фигой размахивают“, – рассуждает один близкий к кремлевским идеологам политтехнолог.

«Сурков дал понять, что Кремль намерен возглавить процесс, – вторит ему Дмитрий Орешкин, – и тем самым взять на себя функцию коня, который бережно спускает с горы воз с глиняными горшками». Дабы, не дай Бог, «веймарские фобии и чаяния народа» не вышли наружу. Способ нейтрализации этого тренда неоригинален: если не можешь предотвратить процесс, нужно его возглавить. В данном случае – проводя политику разумного патриотизма.

«В этом случае я не сторонник оголтелых критиков Путина и Суркова, которые считают такой подход неприемлемым, – признается Орешкин. – Ведь объективно задача власти – удержать все чаще вырывающийся наружу национал-державнический пар в приличных и, самое главное, управляемых рамках. Другое дело, что горизонты действия такой политики весьма ограниченны и при этом высоки шансы скатиться к настоящему изоляционизму, перейти к лукашенковщине»…

… По словам Дмитрия Орешкина, фактически проблема создания новой национальной идеи «состоит в том, чтобы определить, кто есть „наши“, дать четкое определение этому расплывчатому, но очень важному термину, который сейчас используют все кому не лень». Это «просто необходимо для нормального существования сообщества людей, но только если речь идет о нормальном объяснении этого термина».

Культивируемый же ныне «просвещенный изоляционизм» в идейном плане порой напоминает попытку вернуться к прежней, имперской идеологии.

Конечно, к ней можно по-разному относиться, но проблема заключается в ином: в реальности вернуться к ней, особенно в «эпоху Интернета», абсолютно невозможно. И поэтому национальная идея, опирающаяся на такую идеологию, нежизнеспособна.

Во-первых, выдохлась позитивная составляющая «мифа о России».

Россия, увы, теперь не воспринимается гражданами как «утес православия», спасающий мир от социальных бурь и искушений. При этом мы давно уже не несем миру социализм и коммунизм – эти «самые справедливые формы общественного устройства». Наоборот, для большинства россиян наиболее справедливым представляется западное устройство общества. И с этим нужно либо считаться, либо кардинально изменять представления о Западе как таковом (возможно, бесконечные показы этнических беспорядков и студенческих волнений во Франции, страданий тысяч жертв наводнений и ураганов, брошенных на произвол судьбы в США, и т. п. – движение именно в этом направлении?).