Борис Межуев - Политическая критика Вадима Цымбурского

Варваризация и трайбализация мировой системы после распада СССР увеличивались с неуклонностью энтропии – здание миропорядка было подточено и разъедено изнутри, но этого, увы, не сознавали люди, силою случая оказавшиеся на вершине глобальной власти. Чтобы оценить степень исторической неадекватности тогдашних вершителей судеб, полезно полистать совместную книгу президента Джорджа Буша-старшего и его помощника по национальной безопасности Брента Скоукрофта, вышедшую на русском языке под заглавием «Мир стал другим». Читатель не обнаружит в ней ни следа, ни малейшего признака сознания или предчувствия катастрофы. Он не найдет на ее страницах ни коварных планов по уничтожению «империи зла», ни более или менее ясного представления о посткоммунистическом будущем. Зато он увидит случайные, в целом растерянные реакции слишком реалистично, слишком прагматично мыслящих людей на свершающиеся на их глазах гигантские события. Эти люди как будто безоглядно следовали политической конъюнктуре.

«Моей первой реакцией на последний спуск флага СССР с флагштока Кремля была гордость. Мы сыграли свою роль в подготовке благополучного исхода этой великой драмы», – признается генерал Скоукрофт. «Я почувствовал огромный заряд, наблюдая за окончательным распадом Советского Союза. Мне было приятно видеть, как возобладали свобода и самоопределение – по мере того, как республика за республикой заявляли о своей независимости» [10] Буш Дж., Скоукрофт Б. Мир стал другим. – М., 2004. – С. 499, 500. , – вторит ему, вспоминая декабрь 1991 года, его бывший босс. «Новый мировой порядок» устами его незадачливых строителей сам выносил себе смертный приговор. Момент торжества либерального глобализма уходил в вечность.

Первый политологический текст Цымбурского «Эстонские заметки» появился в сборнике «Ожог родного очага», изданном в 1990 году издательством «Прогресс» под редакцией тогдашних соавторов ученого, бывших филологов Гасана Гусейнова и Дениса Драгунского. Побывав в Эстонии в первой половине января 1989 года в числе участников проходившей в Таллине советско-американской встречи по вопросам взаимозависимости, Цымбурский оказался вовлечен в гущу тогдашних дискуссий о «левых» и «правых» стратегиях перестройки, о национальной специфике демократических преобразований и так далее. Филолог, еще только приступавший к политологическим исследованиям, отметил, что риторика эстонских борцов за «демократизацию» с национальным лицом мало чем отличается от аргументов и лозунгов московского националистического общества «Память». Более того, одним и тем же словом «сталинизм» в разных республиках Союза маркируется пренебрежение этническим началом в ходе демократизации и постановка этого начала во главу угла.

«Противопоставление нации как носительницы высших ценностей, органично объединенной со своей землей, безродному пришлому населению, творчески бесплодному во всем его многолюдстве, служит в одной системе ценностным маркером политической “правизны”, воюющей против “безродных космополитов” “сталинизма”, в другой – популяризируется публицистами, провозглашающими неразделимость судеб Эстонии и перестройки» [11] Цымбурский В. Л. Эстонские заметки // Ожог родного очага / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. Гусейнова и Д. Драгунского. – М.: Прогресс. – 1990. – С. 132–133. .

Цымбурский сразу же оценивает поднимающийся на окраинах империи этнический национализм как угрозу, угрозу стабильности и тому миропорядку, который худо-бедно начал выстраиваться в конце 1980-х усилиями двух пошедших на взаимное сближение сверхдержав. Будучи еще вполне лояльным господствующему на тот момент «дискурсу демократии», ученый подчеркивает, что сама эта демократия, успешная в деле социального обновления, в национальных конфликтах «ведет в абсолютную безысходность». И даже более того,

«обуздание конфликтующих национальностей против их воли и без обращения к геноциду не может быть прочным, а это значит, что стандартные процедуры демократии, раздающей всем сестрам по серьгам, большинству – свое, меньшинству – свое, в данной сфере могут дать лишь временное и неудовлетворительное решение» [12] Цымбурский В. Л. Эстонские заметки… С. 144. .

Справедливости ради надо признать, что одним из таких «временных решений» могла быть испытанная на некоторых незападных обществах практика «консоциативной демократии», закрепляющая разные властные институции за представителями разных этнических общин, но в тот момент эти варианты даже не рассматривались «национал-демократами» в Прибалтике и их союзниками в России, которые хотели всего и сразу. Цымбурский же в 1989 году еще несколько наивно призывал к «“аристократизации” национальных отношений», к «отмежеванию» «национальных движений от национализма». Однако уже в конце 1980-х он, размышляя над более фундаментальным вопросом, а какой миропорядок следует спасать от «беса» этнического национализма, каковы рациональные основы этого порядка, задумывается и над тем, какие действия придется предпринимать тем политикам, которые реально хотят выступить от имени этого миропорядка и в его защиту.

Цымбурский пытается соединить либеральный индивидуализм как первопринцип и конечную цель восстанавливаемого миропорядка с имперской жесткостью, необходимой для его защиты. Чтобы отстоять миропорядок, нужно суметь стать в какой-то степени глухим к продиктованным радикальным морализмом уравнивания требованиям «восстановления попранной справедливости», «отвержения двойных стандартов», «правильного распределения».

Наказание Саддама Хусейна за вторжение в Ирак, осуществленное США и их союзниками, подверглось осуждению левой общественностью, в том числе и как вопиющий пример «двойных стандартов». Критики Джорджа Буша говорили, что, мол, США в то же время спокойно относятся к незаконной оккупации палестинских территорий. Среди знакомых Цымбурского подобную точку зрения отстаивал соредактор «Века XX и мира» Андрей Фадин. Вероятно, именно в полемике с ним Цымбурский бросается обосновывать неустранимость «двойной морали» для всякого «последовательного, принципиального самоопределения политика» «в ключевых, фундаментальных политических вопросах, связанных с такими категориями, как Революция, Консерватизм и Реформа». Заметка под названием «О двойной морали и принципиальной политике» так и не появилась на страницах «Века XX», журнала, тесным сотрудничеством с которым отмечены для автора «Беса независимости» самые кризисные для миропорядка годы – 1990-1992-й. В архиве Цымбурского, любезно переданном автору этих строк его матерью Аделью Тимофеевной Цымбурской, обнаруживаются всего два листка второго экземпляра машинописной копии этой статьи. Но и из этих фрагментов видна готовность автора подвергнуть ревизии политический статус морали жалости и сострадания, безраздельно определявшей публичное поле в эпоху перестройки. Текст заметки обрывается утверждением: