Геннадий Нурышев - Россия в современной геополитике

– военного контроля над регионом, поэтому на территориях республик нынешнего СКФО оружие получило массовое распространение, и сложились этнические незаконные вооруженные формирования, неподконтрольные Центру, но подверженные влиянию местных этнических элит;

– культурно-цивилизационного контроля государства, в связи с этим этническое население северо-кавказских республик больше не видит культурного присутствия большой России, которая стала допускать деление граждан на «своих» и «чужих». Русское население не только осталось без защиты центральной власти, но и было лишено возможности для самозащиты, что неминуемо повлекло его фактический геноцид. Некоторые отечественные СМИ заняты созданием «образа врага» в лице кавказцев. Это, соответственно, вызывает ответную реакцию. Так, например, в Дагестане салафиты из маргиналов превратились в системообразующую силу, которая ставит задачу освобождения от России [149].

С развалом СССР Москва перестала восприниматься центром. Это породило переход кавказских республик с равновесных отношений на обращение к «древнему» прошлому, чтобы отыскать в нем основания для причисления «спорных» территорий. Поэтому местные аналитики считают, что «угроза распада России исходит из Москвы, поэтому Москва сама должна меняться» [1]. «Развязать» северо-кавказский «гордиев узел» необходимо воспроизведением исходного геополитического состояния, помня при этом, что вектор уважения в этой зоне симметричен вектору силы. Кавказ от активного проявления сепаратизма может спасти только наличие русских поселений – казаков, которые должны иметь право на ношение оружия, и уравнивающая всех (эгалитарная) форма управления для конкретного региона. По крайней мере, на том этапе, когда этот регион имеет явно дотационный характер. Мир на Северном Кавказе возможен только при приравнивании прав суверенов с возможностью обращения к «высшему императиву» [149].

Внутренняя геополитика на Северном Кавказе требует не только исправления допущенных ошибок, но и прогнозирования характера внутренних геополитических процессов в регионе. Шмулевич А., президент «Института восточного партнерства» обращает внимание на «линии трансформации» на Северном Кавказе, которые при игнорировании во внутренней геополитике могут трансформироваться в «линии разлома» [349]. Речь идет о линиях как геополитических вызовах, «болевых» точках, которые могут вызвать системную лавинообразную отрицательную реакцию. Экспертиза геополитических процессов выявляет ряд «линий трансформации» на Кавказе, их сплетения друг с другом и тренд «в линии разлома». Среди них:

1. Опасная деформация геополитического пространства России на ее южных рубежах из-за неконтролируемой миграции, что представляет непосредственную угрозу территориальной целостности страны. Здесь нам наглядным уроком служит трагедия сербского населения Косово, которая началась с близорукого решения Белграда в 50-е годы XX века предоставить право на жительство албанским нелегальным мигрантам. Фактически резервной зоной, энергетическим и финансовым донором для республик Северного Кавказа стал Ставропольский край. Этот регион не случайно называют буферной зоной. Больше двух веков он защищал южные границы России от немирного Кавказа. Здесь сходились дороги, культуры, верования, этносы, формировалось особое «сторожевое» мировоззрение. В настоящее время Ставрополье, отмечает С.В. Передерий, научный руководитель Регионального НИИ разработки проблем межконфессиональных отношений, этнополитики и этнокультуры Юга России при Пятигорском государственном лингвистическом университете, стало своего рода спасительной зоной расселения для многочисленных мигрантов, как из закавказских республик, так и республик Северного Кавказа. Значительная часть славян из-за вынужденного исхода из Чечни переехала в Ставропольский край. Почти вдвое сократилась численность славянского населения в Республике Дагестан. Выехавшие оттуда также местом своего постоянного проживания выбирали Ставрополье. Сюда же продолжается исход значительной части славянского населения из Карачаево-Черкесской Республики, некогда входившей в Ставропольский край, а также из Моздокского района Северной Осетии – Алания и других [245]. Наряду со славянским населением в Ставрополье хлынул поток мигрантов армян, грузин, осетин, чеченцев, даргинцев, карачаевцев. Соответственно, в этнодемографической структуре Ставропольского края в течение постсоветского периода произошли серьезные изменения.

Террористические вылазки, этнополитические конфликты, похищение людей, заложничество становятся сегодня нормой жизни для Ставрополья. Атмосфера страха и подозрительности остается важнейшим расшатывающим фактором всей системы социально-экономических и этнополитических отношений. В поисках более безопасных мест проживания русское население покидает «приграничные» и восточные районы края, что неизбежно ведет к смене этнического состава названных населенных пунктов. Растет проявление национализма в отношении русских со стороны других, более организованных этнических групп. Положение славянского населения на Юге России усложняется, по мнению С.В. Передерия, и вследствие того, что его интересы фактически игнорируются многочисленными так называемыми «правозащитными» организациями и деятелями – как российскими, так и зарубежными – оказывающими существенное влияние на политику федерального центра и на формирование международного общественного мнения. Более того – во многих случаях эти организации занимают явно русофособские позиции и играют провокационную роль, способствуя разжиганию этнических конфликтов, оказывая покровительство националистам и сепаратистам, выступая фактически в роли инструментов геополитических сил, стремящихся к расчленению России. Усиливается давление этнических диаспор на властные структуры для получения политико-правовых преимуществ. Накал напряжения таков, что межэтнический конфликт легко может стать реальностью. Социологи проводят замеры межэтнической напряженности в среде милиционеров и военнослужащих различных родов войск, дислоцирующихся на Ставрополье. Они не могут не вызвать тревоги: до 60% людей в погонах готовы сегодня при возникновении межнационального столкновения встать на сторону своей национальной группы [245].

Создание нового федерального Северо-Кавказского округа со столицей в Пятигорске в среде экспертного сообщества Юга России сразу получило неоднозначную оценку. Ставропольский край оказался искусственно оторванным от традиционных соседей – русских регионов – и в новом статусе стал просто придатком для республик Северного Кавказа. Преимущественно русское население Ставропольского края, не имея такого статуса, каковой имеют республики, и не имея конституционных и иных правовых оснований для своей защиты, будет и в дальнейшем подвергаться еще большим притеснениям и унижениям. Не случайно, жители Ставропольского края в 2010 году, вскоре после образования СКФО, начали сбор подписей под Обращением к высшему руководству страны за выход из Северо-Кавказского федерального округа и просьбой вернуть Ставропольский край в Южный федеральный округ. В Обращении указывается, что из-за объединения с северокавказскими республиками в Ставрополье хлынул поток мигрантов с Кавказа, которые принесли с собой межнациональные конфликты, теракты и высокий уровень преступности. Принцип создания СКФО, при котором северокавказские национальные республики объединили в один округ со Ставропольским краем, многими расценено как территориальное деление. «Все это может привести к еще большему оттоку русского и другого христианского населения из Ставропольского края, отмечается в Обращении, что в перспективе может негативно сказаться на возможностях нашего региона по выполнению своей главной, на протяжении последних столетий, миссии – быть форпостом России на Северном Кавказе. В сложившейся обстановке мы призываем руководство страны вернуть Ставропольский край в Южный федеральный округ, что позволит избежать широкомасштабных межнациональных конфликтов, одновременно с этим провести ряд мероприятий, направленных на снижение миграционного давления на регион, и создать условия, при которых уменьшится миграция местного населения за пределы региона» [387].