Марк Энтин - Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1

Вдумайтесь, популярная французская газета «Монд» целых два разворота посвящает подробнейшему описанию того, как в Европе ненавидят Германию [127] Claire Gatinois, Benoit Vitkine. L’Allemagne, bouc émissaire d’une Europe du Sud en crise // Le Monde, 24–25 mars 2013. – P. 2; Alain Salles. En Grece, le souvenir obsédant de la guerre // Le Monde, 24–25 mars 2013. – P. 2; Sandrine Morel. Madrid entre critique et autocritique // Le Monde, 24–25 avril 2013. – P. 3; Frédéric Lemaitre. A Berlin, les caricatures ont laissé la place a l’embarras // Le Monde, 24–25 avril 2013. – P. 3. . Мол, ее винят во всех своих бедах, тяжелом экономическом положении, безработице, обнищании. Она, дескать, навязала пагубную политику всем остальным. Повсюду, в Афинах, Лиссабоне, Мадриде, Никосии, Риме, вспоминают недавнее нацистское прошлое нынешнего европейского гегемона. На демонстрации народ выходит с плакатами, на которых Ангела Меркель изображена с усиками под Гитлера. С посольств беспрепятственно срывают немецкие государственные флаги и т. д.

Причем описывается все так смачно. Красочно. Обсасывается до косточки. Плюс сопровождается глубокомысленными рассуждениями по поводу того, что так не договаривались. Что Германия нынче действительно сделалась самой-самой. И богатой. И влиятельной. Вот США, чтобы им не завидовали и их не ненавидели, спрятались за ширму МВФ. А у Берлина не получается – уши торчат. Поскольку европейские институты хилые и с демократической легитимностью слабовато. Дальше вообще начинается разбор того, как именно к Германии относятся в разных странах. Каковы нюансы. Что именно и где ей инкриминируют. Все это вызывает внутреннее отторжение. Как будто испытал что-то похожее на дежавю.

Дело зашло настолько далеко, что французы сами начали высмеивать свои собственные претензии и фобии. Причем делать это мастерски. Обидно. С издевкой. Без прикрас. Грех не привести некоторые пассажи из очень неплохо написанного опуса о претензиях Парижа на лидерство в разных областях европейского строительства, лишь слегка их отредактировав, чтобы они стали несколько более понятными [128] Здесь и далее на основе Arnaud Leparmentier. Petit catalogue des opinions chics // Le Monde, 4 avril. – P. 20. .

Париж во главу угла экономической политики хочет поставить экономический рост. Берлин считает истеричные заявления руководства Франции на этот счет чистой воды популизмом, не заслуживающим даже внимания. За пустыми лозунгами экономического роста сменяющие друг друга кабинеты Лионеля Жоспена, Жака Ширака, Николя Саркози, теперь Франсуа Олланда прятались для того, чтобы ничего не делать. Чтобы затягивать осуществление структурных реформ. Отказываться от снижения государственных расходов, чего от них всегда ждали. Экономический рост французы убили своими собственными руками, молотя дубинкой увеличения налогов налево и направо. Опять-таки вместо того, чтобы сокращать расходы.

Париж мечтает о единой есовской обороне и настаивает на том, чтобы Германия взяла на себя бóльшую ответственность. Берлин весьма прохладно относится к французскому интервенционизму. Вчера – в Ливии. Сегодня – в Мали. Завтра, что не исключено, – в Сирии. Но если Германия действительно увеличит свои военные расходы до 2,6 % от ВВП, как в Великобритании, она моментально обгонит Францию, Великобританию и Россию, вместе взятых, и превратится в третью мировую военную державу, после США и Китая. Что, французы действительно этого хотят?

Париж настаивает на девальвации евро. Объединенный Север ЕС этому противится. Ему девальвация не выгодна. Она могла бы помочь, наверное, только экономикам с низкой конкурентоспособностью, от Греции и Португалии до Испании с Италией, или со средней, до которой скатилась Франция. Но стоило в прошлом об этом заикнуться Николя Саркози, например, выступая в Европарламенте, как он сразу получал по рукам от Ангелы Меркель. В этом плане во взаимоотношениях между Франсуа Олландом и германским канцлером ничего не изменилось. Курс определяет ЕЦБ. За ним стоит Германия. Они являются «господином евро». Но не выдуманным, а настоящим. Потому что они лишь следуют за свободным рынком. Он определяет паритеты валют. Из этого же, кстати, исходит и G20.

Париж борется за социальную Европу. В частности, он хотел бы все унифицировать и гармонизировать в этой сфере. Начиная от социальных выплат и заканчивая налогами. Кроме него, никто, похоже, этого не хочет. Все почему-то считают, что во Франции налоги душат предпринимательство. Рынок труда считают зарегулированным. Рабочую неделю – нереалистичной. А неповоротливость французской системы – виновной в катастрофическом положении с безработицей. Эту, что ли, ситуацию унифицировать и гармонизировать в масштабах ЕС?

В свое время Герхард Шредер издевался над Лионелем Жоспеном: мол, хотел бы я посмотреть, как это можно уменьшать рабочий день, не сокращая заработную плату. Хотите, делайте, только отдавая себе отчет в том, что вы своими руками превращаете германскую экономику в гораздо более конкурентоспособную. В 2005 г. Париж зарубил директиву Болькештайна о предоставлении услуг. Если бы она была принята, услуги иностранных фирм и работников можно было бы оплачивать по ставкам, принятым в их странах. С тех пор социальная Европа стала пустым звуком. Французское руководство это хорошо знает.

Уже долгие годы Париж сражается за то, чтобы оставить штаб-квартиру Европарламента в Страсбурге. Абсолютно все «против». Европарламентарии восстают. Понятное дело – полный абсурд постоянно мотаться из Брюсселя, где ведутся все дела и расположены другие институты ЕС, на северо-восток Франции. Однако Париж настаивает на неукоснительном соблюдении соответствующих норм европейского законодательства. Такой пиетет к праву и международным обязательствам был бы весьма похвален, если бы не одно «но». Когда это нужно меняющемуся руководству страны, оно из конъюнктурных соображений весьма вольно трактует те же самые нормы. Вспомним, ведь именно Париж в свое время подорвал Пакт стабильности, ускорив в какой-то степени падение ЕС в кризисное пике. Да и сейчас Париж открещивается от взятых им на себя обязательств в кратчайшие сроки сократить бюджетный дефицит, как это предписывается только что утвержденным договором о бюджетно-фискальном союзе.

Париж стремится ко всяческому укреплению Европейского Совета. Он добивается того, чтобы Европейский Совет венчал всю систему институтов Европейского Союза и позиционировался как вершина властной вертикали. В свое время президент Франции Жискар Д’Эстен настоял на включении регулярных встреч глав государств и правительств в систему главных органов ЕС. И сейчас Париж последовательно придерживается этой позиции. Почему, ни для кого не секрет. Ведь французский президент намного сильнее, чем любой другой европейский глава государства. В его руках огромные полномочия. Ему гарантированы пять лет безоблачного властвования. Его никто не может сместить. Ему не нужно отчитываться перед стоящим за ним правящим большинством. Естественно, что ставка в продвижении интересов Франции делается именно на него и Европейский Совет.