Марк Энтин - Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1

Беда, однако, даже не столько в этом. Хуже другое. Понятия и обязательства расплывчаты. Что государства условились сделать вместе, не очень понятно. Как следствие Суд ЕС не может поддержать применение санкций. Из общего режима на практике все время делаются исключения. В отношении Германии, например, хотя еще до выборов она превысила допустимые показатели, которые государства-члены договорились соблюдать, дабы не допускать слишком уж большие дисбалансы в рамках общего рынка [394] Jack Ewing, Alison Smale, James Kanter. For Germany, big surplus and lots of critics // International New York Times, November 14, 2013. – P. 16. . В ноябре против него восстали Испания и Италия, лидеры которых заявили, что не дадут затоптать робкие ростки экономического оздоровления [395] James Kanter. Spain and Italy reject E.U. warnings. Tension spills into open at calls for more austerity in 2014 budget plans // International New York Times, November 23–24, 2013. – P. 14. .

Кризис привел к появлению двух Европейских Союзов. Но он повлек за собой совсем не ту дифференциацию стран ЕС, на которую делалась ставка. Они сгруппировались вовсе не по принципу принадлежности к еврозоне или отказа от вхождения в нее. Страны ЕС распались на две совершенно другие категории: на бедных и богатых, проблемных и преуспевающих. Таким образом, дифференцированная интеграция идет сама собой. Она пробивает себе дорогу, хочет этого кто-либо в ЕС или нет. Но идет уродливо. И не в ту сторону, в которую руководство ЕС рассчитывает. Тем более ее надо взять под контроль и поставить себе на службу.

Антитеза дифференцированной интеграции – попытка стричь всех под одну гребенку. Она бессмысленна и не нужна, хотя некоторые идеологи интеграции и многочисленные политики ее по-прежнему превозносят. Государствам должна быть предоставлена свобода выбора. Чтобы имелся набор интеграционных проектов, из которых можно было бы брать нужное. Тогда государства-члены не были бы вынуждены из кожи вон лезть, дабы соответствовать требованиям, которые им заведомо не по плечу, не по карману, плюс ко всему прочему еще и не нужны. В отношении же всего набора проектов, как и любого из них, должно действовать железное правило. Суть правила – нахождение разумного баланса между эффективностью и солидарностью.

Итак, дифференцированная интеграция – безусловная реальность современного ЕС. Ее наиболее ярким проявлением является размежевание ЕС на богатый Север, диктующий условия, и проблемный Юг, вынужденный их принимать. Еще одним – нескончаемая перепалка по поводу роли Германии в ЕС. Очередным ее витком стал запуск расследования о слишком большом положительном сальдо текущих операций в нарушение предписаний ЕС. Коли так, дифференцированную интеграцию надо узаконить и институализировать. Индивидуализированное отношение к каждому члену ЕС без исключения – сделать нормой.

Наряду со многими другими, безусловным преимуществом дифференцированной интеграции является то, что она выбивает оружие из рук евроскептиков. Никто никого не держит. Не хотите в чем-то участвовать – ради Бога, не участвуйте. Все в ваших руках. Вы сами делаете выбор. Только сделав его, не мешайте другим, которые хотят.

Дифференцированная интеграция также очень облегчает выработку стратегии. Ведь появление любых новых областей и направлений интеграции превращается в своего рода лабораторию. В ней обкатываются первые наработки. Ведется поиск оптимальных подходов. Накапливается позитивный и негативный опыт. Новые области и направления интеграции оказываются востребованными – отлично. Сомневающиеся государства получают возможность удостовериться в том, что задуманное полезно и перспективно. Никого никуда затаскивать не надо. Они сами увидят, что это им выгодно.

Дифференцированная интеграция – сугубо прагматичный, работающий вариант. Он больше соответствует правде жизни. В принципе многоскоростная Европа и возможность продвинутых интеграционных проектов разной геометрии заложены в учредительных договорах ЕС. Однако у любых прагматичных рецептов, возражают приверженцы идей федерализации Европы, общий недостаток – они слишком принижены. Заземлены. Недостаточно амбициозны. Их трудно продавать избирателю. Кроме того, они появляются не от хорошей жизни. Они, в какой-то степени, признание того, что иначе не получается.

Проблема № 14. Общая внешняя политика ЕС подвергается экспертным сообществом ЕС особенно нелицеприятной критике. По его мнению, она отягощена представлениями прошлого. Основательно застряла в нем. Мало что дает как самому ЕС, так и его государствам-членам. Столь же нереалистична, как и внутренняя политика ЕС. Не учитывает ни относительного ослабления ЕС, ни происходящих в мире перемен, ни того, что мессианство, взятое на себя ЕС, в области продвижения демократии, прав человека и правового государства выглядит все более сомнительно. Внешнюю политику ЕС нужно пересматривать. Причем самым радикальным образом.

Когда российские специалисты встречаются со своими западными коллегами, убедить их настроиться на серьезное обсуждение зачастую оказывается крайне сложным. На это уходит большая часть времени, ведем ли мы речь о публичных конференциях и семинарах или закрытых консультациях. Наши партнеры насмерть стоят, пытаясь доказать очевидно нелепые вещи: будто только в ЕС все хорошо и правильно; все остальные моментально добьются стабильности и процветания, если будут следовать его наставлениям; для этого они должны отказаться от проводимой ими политики, поменять свои политические режимы или людей во власти.

Только убедившись в том, что это пустая трата времени, что факты, которыми мы располагаем, безоговорочно опровергают близкие их сердцу клише, наши визави сдаются и начинают говорить дело. То есть признают, что все в мире наоборот и менять проводимую политику надо как раз ЕС, а не всем остальным [396] Jack Ewing. Euro zone takes a step backward // International New York Times, November 22, 2013. – P. 14. .

Достоинство дискуссии на ежегодной конференции Жана Моне заключалось в том, что признание неблагополучия ЕС и несостоятельности избранного и проводимого ЕС политического курса было сделано отправной точкой размышлений. Иногда чуть четче, иногда завуалированно и на пленарке и, правда, гораздо чаще, в кулуарах звучали такие мотивы.

Пока еще граждане ЕС составляют 7 % от числа тех, кто живет на нашей планете. Но их доля в народонаселении мира стремительно падает. В обозримом будущем она опустится ниже уровня в 5 %. Надо быть реалистами. С новыми гигантами не только в Азии, но и Африке, и Латинской Америке странам ЕС будет все сложнее конкурировать. Поэтому надо выстраивать со всеми ровные, равноправные отношения. Нужно переходить к политике сотворчества в формировании нового мирового порядка, нового типа международных отношений, которые сейчас развиваются хаотичным образом и непонятно, в каком направлении.