Сборник статей - Этнические конфликты в странах Балтии в постсоветский период

Литовское руководство пока решилось только на первый этап латвийской школьной реформы – ввело в школах нацменьшинств три обязательных предмета с преподаванием на литовском языке, как у нас было сделано еще в 1993 году. Это вызвало бурные демонстрации протеста, инициаторами и участниками которых были преимущественно польские преподаватели и учащиеся [19].

МИД Польши среагировал на происходящее очень резко, вплоть до отзыва посла «для консультаций» [20]. И у Польши было на это право, ибо между Польшей и Литвой существует соглашение, гарантирующее свободное функционирование и государственную поддержку литовских школ на территории Польши и наоборот.

Есть такое соглашение у Польши и с Латвией [21]. Но на ситуацию со школами нацменьшинств в Латвии, несравненно более тяжелую, Польша никак не реагирует, демонстрируя и в отношении своих соотечественников характерную для стран ЕС политику двойных стандартов.

Что касается аналогичного межправительственного соглашения между Эстонией и Россией 1994 года, то в июле 2013 года гарантии существования русской школы в Эстонии находились в стадии отмены [22].

Данные об опережающем сокращении численности школьников, обучающихся по программам нацменьшинств, представлены в табл. 6.

Таблица б. Динамика численности населения и школьников в странах Прибалтики за период 1990–2011 гг. [23] [24]

Для школьников всех стран, обучающихся на государственных языках, положительное влияние советской демографической политики сказывалось еще и в начале XXI века. Тем не менее, численность латышских и эстонских школьников за весь период уменьшилась быстрее, чем численность взрослых.

Что касается школьников, обучающихся на языках меньшинств в Латвии и Эстонии и на русском языке в Литве, то сокращение их численности в период до 2001 года отвечало темпам вытеснения из страны взрослых представителей соответствующих групп. В следующее десятилетие процесс ускорился вследствие существенного уменьшения рождаемости среди нацменьшинств по сравнению с представителями национального большинства и отправления детей на обучение в школы большинства.

Положительная динамика обучения на польском языке в Литве в первые десять лет связана с преодолением последствий применения советского принципа двуязычия в каждой республике, без надлежащей поддержки языков третьих меньшинств. В последнем десятилетии процесс свертывания затронул и польскую школу. Данные по русской школе Литвы, приведенные, в отличие от Латвии и Эстонии в сравнении с количеством этнических русских, свидетельствуют о ее существенной роли в обучении школьников нерусских этносов, не утраченной до сих пор.

В Латвии число школ, в которых можно получить образование на русском языке, сокращается вчетверо быстрее, чем число латышских школ (табл. 7) [25].

Средняя заполняемость латышской школы сократилась с 267 до 209 учеников, т. е. на 22 %, русской – с 533 до 458, или на 14 %.

В Риге за 4 года правления новой «социал-демократической» администрации закрылись 6 латышских и 12 русских школ. При этом среднее число учеников в латышских школах уменьшилось с 523 до 505, в русских – увеличилось с 548 до 639.

Количество школ, в которых можно получить образование на русском языке (русских и двухпоточных), в целом по стране за период с 2002 по 2011 гг. сократилось на 43 %: в крупных городах – на 28 %, в 5 статистических регионах в провинции – на 61 %, в т. ч. в Видземском – на 80 %, в Земгальском – на 85 %. Для сравнения, убыль числа латышских школ составляет по стране в целом 11 %, в крупных городах – 0,9 %, в регионах – 14 %, в т. ч. в Видземском – 17 %, в Земгальском – 15 %.

Таблица 7. Сокращение количества школ в Латвии [26]

В этих регионах в 2010 году число взрослых представителей национальных меньшинств на одного школьника составляло 68 и 48 человек, а в Курземском регионе – фантастическую цифру 988 человек. В то же время для латышей эта цифра была в пределах 8–9 человек.

M.Soc.Sc. Андрей Владимирович Солопенко, SKDS, Латвия

Историческая память является одним из важных факторов, формирующим групповую национальную идентичность. Различная интерпретация определенных исторических событий позволяет разделить общество на разные группы и противопоставить их друг другу.

В электоральном поведении жителей Латвии заметен этнолингвистический раскол, когда латышский электорат преимущественно голосует за одни партии, а нелатыши, которые преимущественно являются русскоязычными, за другие.

Одной из причин данного раскола может являться различная историческая память по отношению к определенным историческим событиям, присущая двум вышеупомянутым группам. Выявление этой проблемы и обусловило выбор темы статьи.

В статье дается общая и территориальная характеристика двух общин Латвии; сравнивается их интерпретация определенных исторических событий и их поддержка определенных политических партий на парламентских выборах 2011 г.

По данным переписи населения, на 1 марта 2011 года все население Латвии составляет 2 070 371 человек, из них 1 285 136 (62,1 %) – латыши; 557 119 (26,9 %) – русские; 68 202 (3,3 %) – белорусы; 45 798 (2,2 %) – украинцы; 44 772 (2,2 %) – поляки; 24 479 (1,2 %) – литовцы [27]. Однако, по результатам переписи населения, все жители Латвии дома преимущественно пользуются либо латышским, либо русским языком. Среди всех жителей, указавших используемый язык, на латышском языке дома преимущественно говорят 62,1 %, на русском – 37,2 %, а на другом языке только 0,7 % [28]. Исходя из этого, можно утверждать, что все население Латвии можно условно разделить на две большие группы: латышскоговорящие и русскоязычные.

Этот вывод подтвердили и данные ежемесячных опросов населения Омнибус, проводимых центром SKDS, в которые были включены вопросы как относительно национальности респондента, так и его разговорного языка в семье. Респондентам задавался вопрос: «На каком языке Вы преимущественно разговариваете в семье?», на который можно было дать только один из трех предлагаемых ответов (латышский, русский, другой). Также респондентам задавался ещё один вопрос: «Какая Ваша национальность?», на который тоже можно было дать только один из трёх ответов (латыш, русский, другая). Сравнивая ответы на эти два вопроса, можно увидеть, что количество респондентов латышской национальности и тех, кто использует латышский как разговорный язык в семье, практически совпадает. А к тем, кто использует русский язык, добавляются не только этнические русские, но и представители других национальностей. Респонденты, которые как разговорный язык в семье используют другой язык, составляют примерно 1 %, поэтому, по мнению автора, ими можно пренебречь и не рассматривать их, т. к. в целом их удельный вес слишком мал и не повлияет на выводы. Также, по мнению автора, можно сделать вывод, что латыши в общении преимущественно используют латышский язык, а нелатыши – русский.