Анатолий Грешневиков - Распроданная пашня. Кто накормит Россию в эпоху санкций?

Не видел глава района, к сожалению, и слез крестьян. Зато помнил, как весной при его содействии земля «Красного Октября» была сдана московскому бизнесмену в аренду, а осенью началась распродажа скота. Но в зловещий план намечающегося банкротства входила не только ноябрьская продажа добротных буренок с центрального и пестовского дворов. Кому-то мешала и последняя оставшаяся ферма – порядка 144 голов и 100 телок в Языкове. Тут самое бы время районным и областным чиновникам подать команду: «Не сметь!» Только окрика не слышно. И бесконтрольный, умело уходящий от ответственности директор продолжает разбазаривать племенной скот, чистопородных ярославских коров. Племенные телки продавались населению на мясо.

Жители совхоза, потомственные животноводы, насмотревшись на беспредел, начали опять звонить и кричать мне по телефону:

– Душа каменеет, глядя на все это безобразие…

– Это же ликвидируется генофонд породы!

Среди десятка разных голосов узнаю голос бывшего зоотехника. Опять говорю ему, срываясь, такие слова, которые не следовало произносить депутату. Не в моих правилах давать совет, зная наперед, что он совершенно бессмыслен. Но я не удержался и крикнул в трубку:

– Михаил Федорович, а почему вы не высказываете все это главе района Почернину?…

– Разговаривали мы. Толку нет.

Признание зоотехника, сказанное уже без надрыва измученным, страдальческим голосом, привело меня в замешательство. Стало стыдно. Человек вопиет о помощи, а я его пытаюсь переадресовать к чиновнику, не желающему слышать оскорбленных селян.

Слава Богу, я не предложил М.Ф. Палачеву в минуту запальчивости поговорить с московским бизнесменом. Фамилия его в тот день была уже нам известна – С.В. Негляд. Его желание заняться сельским хозяйством вызывало естественное недоумение, так как он представлялся военным. Но чего сумасшедшего в нашей жизни не бывает?! В федеральном правительстве и то бардак, что ни министр, то не профессионал: обороной командует мебельщик, сельским хозяйством – врач, лесами – коммунальщик, а здравоохранением – педагог. Спросить же у московского бизнесмена, уже почему-то прозванного на селе барином, можно было о многом. Хотя бы о том, что творится в его душе, когда он знает и видит, как в хозяйстве, на которое претендует, режут племенной скот и растаскивают собственность?! И не просто претендует, а как стало недавно известно, уже полгода арендует местные совхозные земли… Выходит, назвался новым хозяином, и вместо того, чтобы остановить разбазаривание имущества, он впал в состояние равнодушного наблюдателя. Вот еще одна такая сложная загадка для ума и души: полгода лицезреть бардак и грабеж, пусть и узаконенный, и при этом оставаться для больших чиновников инвестором, для маленьких чиновников – эффективным менеджером, а для селян – «барином».

Мы проговорили с Палачевым почти час. Я был поражен, что в наше время перевернутых, искаженных человеческих ценностей есть еще люди неравнодушные, такие, как Михаил Федорович, которым есть до всего дело, те, что воспитаны словами давней патриотической песни «раньше думай о родине, а потом о себе». Продолжительная беседа навела нас на мысль, что ситуацию в совхозе может переломить и исправить лишь отставка директора Быхалова. Решено было действовать в этом направлении.

К подобным действиям меня подтолкнуло и очередное письмо, пришедшее из совхоза «Красный Октябрь». Его подписало большое количество молодых ребят – Коточигов, Чалов, Тихомиров, Орлов, Горшков, Черепкин, Толелев, Четвертков, Гришин, Балашев, Кособоков и т. д.

Хлесткие слова письма обжигали душу:

«Мы выросли в этом поселке – это наша родина! Нам здесь все дорого. Мы здесь живем и будем жить. Здесь будут жить наши дети. Но зачем Быхалов лишает нас и наших детей будущего? Зачем заставляет воспитывать их на руинах совхоза. Кто ему дал такое право? И почему районная власть позволяет старейшее предприятие области, с такой богатой историей, ликвидировать так нагло и тайно?! В это хозяйство вложен труд, здоровье, силы наших родителей, дедов и прадедов. Почему молчит власть, за которую мы голосуем?»

Критику следует воспринимать достойно. Жители Красного Октября голосовали за меня, потому имели право строго спросить: «Почему молчит власть, за которую мы голосуем?» Губернатора не выбирают – он может уклониться от ответа. За Почернина в районе голосуют… И как борисоглебские избиратели будут добиваться от него признания, отчего он не требует отставки директора – это дело самих жителей. Я направил запросы Министру сельского хозяйства и руководителю Росимущества с предложением отстранить Быхалова от занимаемой должности.

В те дни, когда мои депутатские письма гуляли по столичным чиновничьим кабинетам, ко мне в приемную зашла жительница совхоза Людмила Юрьевна Ежова. Глядя в ее светлое лицо с глазами, горящими желанием добиться справедливости, я вспомнил ее родителей – известных в районе работников села, скромных и трудолюбивых.

– У нас очередная беда, – заявила она с порога. – Московский бизнесмен забрал себе лучшие пахотные земли, а совхозу отдали неудобицы.

Вечером позвонил Палачев:

– Ничего не понимаю, что они делают с землей, дурдом какой-то… Земли федеральные, а отдали их частной фирме, и без всяких законных оснований выгнали селян с их же земель… Где постановление правительства? Почему не спросили нас, местных жителей, а хотим ли мы быть безземельными? И почему на наших землях бизнесмен из Москвы будет строить свою ферму? У него есть земля в соседнем совхозе «Вощажниковский», два года прошло, как он ее там купил, так пусть там и строит. Хочет строить у нас, тогда надо все делать по закону, по-человечески, найти согласие с нами, с краснооктябрьцами.

– А кто мог так запросто земли государственного предприятия передать частной фирме? – спросил я. – Здесь коррупцией пахнет…

– Видимо, глава района передал.

Только пробил рабочий час следующего дня, как беру трубку телефона и звоню главному специалисту Борисоглебского территориального отдела управления Росреестра С.Г. Майорову.

– Неужели это правда, что глава района Почернин своей властью отобрал государственную землю у совхоза и передал московскому бизнесмену?

– Да, такая сделка состоялась, – сухо ответил Майоров.

– Вы же знаете, что это противозаконно.

– Конечно, знаем.

– Но вы же подписали все бумаги на передачу и оформление земли. Получается, что вы узаконили сделку?! Почему вы это сделали?

После продолжительной паузы и намека, что «мол, вы сами все понимаете, как это делается», наконец-то прозвучала конкретика: