Гаэтано Моска - Теорика правительств и парламентарное правление

III. Существенная часть правительства состоит полностью в организации политического класса, поэтому если бы можно было составить по-настоящему научную классификацию правительств, то её следовало бы основывать с учётом наиболее важных характеристик, по которым подразделяются разные типы политических классов. Если же отличия в их организации таковы, что не допускают классификации, то в любом случае, даже если её невозможно составить, остаётся вполне определённым, что критерии, если и не классификации, то изучения правительств, всегда остаются теми, которые мы можем вывести из исследования различных политических классов. Тщательно изучая их природу, их способ действия, важнейшие характеристики, по которым они различаются, мы без сомнения обнаружим разные критерии, которые должны учитываться, если мы хотим изучать политические организмы в их самой глубокой сущности.

IV. Способ, которым формируются, или лучше, были сформированы в период примитивного социального соединения различные политические классы, мы в общем не знаем. До сих пор в отношении первого этапа история нам мало помогает. Мы можем в весьма несовершенном виде проследить этот первый соединительный период только по двум эпохам, относительно недалёким от нас, у народов, тесно связанных с нами, можно сказать, у наших отцов. Мы намерены говорить о первом периоде образования греко-римского государства и о воссоздании унитарного государства, имевшего место в конце средневековья. Из этих двух единственных случаев мы едва ли извлечём некие общие теории. То, что можно решительно подчеркнуть, основываясь не только на этих данных, но и из других несовершенных сведениях, это то, что грубая сила, необходимость, больше, чем соображения человеческого разума или спонтанные акты воли, явились подлинными факторами объединения людей в многочисленные общества. Можно быть уверенным в том, что социальная общность достигается поэтапно, таким образом, что люди из состояния анархического и разобщенного сначала соединяются в небольшие сообщества, а потом они сливаются в сообщество большое. Большой социальный агрегат всегда является результатом серии соединении мелких агрегатов. Постоянным фактом является то, что при распаде по какой-либо причине большого социального агрегата, маленькие примитивные агрегаты, его сформировавшие, имеют тенденцию вновь обнаруживаться. В особенности это происходит, когда черты их древней автономии ещё не пропали.

Когда мы говорим о цивилизации в анархическом и разобщенном состоянии, мы не имеем в виду утверждать, что люди в этом состоянии живут абсолютно изолированно друг от друга. Это невозможно, потому что противоречит не только, скажем, природе, но также и продолжению рода человеческого. Общество, представленное семьёй, примитивной ордой, состоящей из нескольких десятков индивидов, абсолютно необходимо. В этих примитивных монадах человеческого общества всегда имеются начальники, элементы доминирующие и элементы подвластные или простые ведомые. По мере того, как формируются социальные общности среди превратности борьбы, сильные, властные, начальники, скоординировавшись между собой, образуют господствующий класс или класс политический, а остальные, элементы подвластные, остаются массой индивидов, зависимых и управляемых. Это обоюдное слияние не происходит вдруг и внезапно, оно идет в течение длительных веков. Часто, рассматривая разные народы, мы можем видеть различные ступени этого процесса. В истории одного и того же народа от одного века к другому мы можем отметить такого рода отличия. В общем плане, характеристики, свойственные социальному объединению, ещё пока только начинающемуся и незрелому, указывают нам на стадию разобщенную и анархическую жизни человечества. Например, существуют некоторые руководители, имеющие в сфере своего влияния личного, абсолютного, но достаточно большого, некоторое число индивидов и время, когда индивидуальная деятельность руководителей относительно велика, деятельность политического класса относительно незначительна. Напротив, в зрелой политической организации нет следов персональной власти одного человека над другими, но скоординированный политический класс, организованное меньшинство, вбирает в себя такое количество социальных сил, её действие становится настолько мощным, настолько неотвратимым, что ее начальный этап не идёт ни в какое сравнение со зрелой стадией.

Мы уже упоминали, что в Средние Века европейское общество претерпело вначале процесс раздробления и уже позже вошло в период объединения. И, тем не менее, изучая европейское общество определённого периода средневековья до наших дней, мы легко можем выделить фазы различной степени зрелости, которые были и остаются характерными для её политической организации.

Пока не будем принимать в расчёт века, следующие после смерти Карла Великого до начала одиннадцатого века, то время, когда, несмотря на то, что существовали короли и императоры и видимые формы регулярных правительств, тем не менее, можно утверждать, что анархия в значительной части Европы была почти полной. Рассматривая, таким образом, вышеупомянутое время, можно отметить, что во всех европейских странах начал устанавливаться определённый порядок и феодальная организация как будто приобретала ту урегулированность, которая необходима при том политическом режиме, где ещё легко можно обнаружить многочисленные черты незрелости и, следовательно, слабого сцепления и непрочности. Частная война, право самому осуществлять правосудие были только что легально отменены, но некоторые состоятельные и хорошо вооруженные люди могли дерзко нарушать правовые запреты. Короли, олицетворявшие принцип единства государства, институт, вокруг которого соединялись все социальные силы, и чья деятельность отвечала запросам всех организованных социальных сил, была ещё слишком слабой, простой и даже примитивной. В законах, защищавших жизнь и собственность, формально не было недостатка, однако их эффективность оставалась низкой из-за не развитости сил, обеспечивающих их исполнение.

В начале современной эпохи, в шестнадцатом и семнадцатом веке обстановка в этом отношения ощутимо изменилась, но не настолько, чтобы сравнив её с современной, не увидеть разницы. Больше не было баронов, засевших в своих крепостях-башнях и открыто бросавших вызов и королю, всей исполнительной власти, и силе законов государства. Но институты власти тратили бюджетные средства и разрастались количественно значительно быстрее, чем у них появлялась способность эффективно работать. Пока еще были возможны персонажи, типа хорошо известных дона Родриго и Инномито. С другой стороны материальные средства, которыми располагала социальная организация, хотя и более объёмные и регулярные по сравнению со средневековьем, всё-таки уступали нынешним и для того, чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить публичные финансы или армию тогда и сейчас.