Алексей Цветков - Марксизм как стиль

8. Национальное строительствоэто способ пристегнуть конкретный бюрократический аппарат и конкретную армию к большой массе людей, воодушевленных общим, хорошо организованным переживанием мифических, но убедительно рассказанных, событий прошлого. Нация это всегда оправдание государства. Того, что уже есть и нуждается в массовом мифе (имперский национализм сверху) или того, которое только собираются строить, отняв кусок у государства уже существующего (романтический национализм снизу). Государство же это прежде всего монополия на насилие. Это насилие обращено наружу, чтобы «защитить» население от врагов, т.е. сохранить за правящим классом права на эксплуатацию именно этих людей, избегая риска остаться без подданных, которых «завоюют» соседи. Это насилие так же обращено и внутрь, чтобы эффективно организовать принудительное сотрудничество подданных в пользу правящего класса на удерживаемой территории. Правящий класс контролирует товарные потоки и выжимает золотой пот капитала из людей. Государство защищает его политические интересы, помогает разбираться с заграничными конкурентами или с бастующими работниками. В ответ правящий класс финансирует государство в виде официальных налогов, а так же финансирует отдельных чиновников в виде не официальных коррупционных схем. Идея нации нужна для того, чтобы большинству людей, не относящихся ни к государственному аппарату управления, ни к правящему классу (это те, кто в доле, а не в найме), вышеописанная система казалась естественной, справедливой, исторически заданной и безвариантной.

9. Революционная контрэлитапосле победы становится харизматичной бюрократией, озабоченной ускоренным развитием и постепенно теряющей свою харизму. В советском случае этим ускоренным развитием была командная индустриализация. Бюрократия, создавшая за два поколения догоняющего развития советский средний класс и советскую интеллигенцию (пересекаются, но не совпадают), столкнулась с тем, что не может так же легко распоряжаться этими новыми группами, как она распоряжалась крестьянами и рабочими. Несогласие и тихий саботаж этих групп не позволил советскому социализму стать постиндустриальным и, начиная с 1970-ых годов, система была обречена на провал обратно в капитализм.

10. Идеологияили «ложное сознание» это твоё воображаемое представление об условиях и причинах собственного существования и связях с другими людьми. Это представление всегда искажено твоим классовым положением. Только в бесклассовом обществе это представление зависело бы от нашего уровня изъятых у мира знаний и больше не от чего. Мы не можем представить себе то, частью чего являемся, но не можем и избавиться от этого требовательного чувства причастности к чему-то гораздо большему, нежели мы сами. Основные элементы идеологии работают только до тех пор, пока сохраняется наша энергия заблуждения, пока мы считаем их чем-то совершенно другим, пока мы воспринимаем пропагандистскую метафору как действительное тождество. Но стоит нам воспринять эти элементы буквально и мы превращаемся в скептических концептуалистов и формалистов, на которых больше не действует радиация этой конкретной идеологии. Это не означает, что мы освободились от всякой идеологии. Такая свобода невозможна в принципе, хотя она и является утопией буддистов, например. Главная разница между идеологиями состоит в том, что некоторые из них являются самопредставлениями групп, сила которых растет, а другие – самопредставлениями групп, сила которых умаляется.

11. «До сих пор философы пытались только понять мир, но теперь пришло время изменить его». Эта одна из самых известных фраз Маркса. Она успела всем ужасно надоесть. В ней, конечно, есть важный смысл – познание это вторжение, изменение познаваемого и познающего заодно, а не пассивное созерцание и простое добавление к уже известному – но смысл этот давно очевиден. Забавно, как две половинки этого тезиса постоянно применяются к самому Марксу и его идеям. Тысячу и один раз приходилось слышать: да, Маркс очень точно и глубоко понял, как устроен капитализм, как продукт превращается в товар, какие именно формы сознания это порождает и как сказывается на социальных отношениях, но вот его прогнозы и предложения это, конечно, утопизм и экстремизм. Или: анализ Маркса был верен, но его планы это слабая сторона его философии, потому что с тех пор слишком многое изменилось. Или: Маркс отчасти верен в своем анализе рыночной системы и до сих пор, но все его коммунистические надежды это типичное выдавание желаемого за действительное, не оправданный антропологический оптимизм. Т.е. во всех этих «уважительных» оценках Маркса отдается дань первой половине знаменитой фразы, но отрицается вторая. Делается попытка вежливо или не очень вернуть философию туда, где она только познавала мир, не изменяя его. Разорвать связь знания с политической практикой и экономической активностью. Анализ Маркса полезен, а вот его предложения это вера, квазирелигиозность, пустые ожидания, излишний энтузиазм и т.п. На этом сходятся и позитивисты и мистики. Их общее желание – сделать Маркса, его последователей, да и вообще всех философов объясняющими, а не изменяющими мир. Между тем, марксизм изменил карту мира и жизнь людей на нашей планете за полтора века своего существования гораздо сильнее, чем христианство за две тысячи лет.

Маркс исходил из социоморфности знания т.е. из его зависимости от структур общества. Точно так же, как Фрейд понимал, что само возникновение психоанализа стало возможно только в условиях некоторого ослабления эдипальной социализации т.е. в условиях расклеивания, появления объективной дистанции между нами и тем, что Фрейд описывает (эта рефлексивная дистанция и воплощена в фигуре психоаналитика), Маркс понимал, что материалистическая диалектика не могла возникнуть в доиндустриальную эпоху. В этом смысле главный вопрос должен задаваться так: какие формы нашего знания о мире и о себе становятся возможны в связи с изменившимися условиями производства и обмена? Как эти новые знания изменят классовый расклад и обменно-производственный сценарий? В России, например, мы наблюдаем вот уже 20 лет стремительную архаизацию обменно-производственных отношений и, соответственно, следующую отсюда архаизацию господствующих форм знания, подстраиваемых под интересы нового правящего класса. Путинизм это расцивилизовывание и капитализм с азиатским лицом.