Евгений Веденеев - Суть времени Сергея Кургиняна

Поэтому ссылаться надо, во-первых, на открытые материалы, с которыми общество может ознакомиться. А во-вторых, на некие, опять же, доступные обществу, криптограммы. Расшифровать которые, конечно же, может только опытный аналитик. Но ознакомиться с которыми может каждый. А ознакомившись, сам решать, насколько адекватна та или иная расшифровка. Или же аналитик попросту втирает очки, занимается гаданием на кофейной гуще и так далее.

Начну с открытых материалов.

Было ли сказано в Меморандуме рабочей группы «Круглого стола 12 декабря» от 16 февраля 2012 года под названием «Отношение к «победе» Путина на «выборах» 4 марта» нижеследующее?

«Независимо от того, кто победит по результатам голосований на первом или втором турах предстоящих выборов, и независимо от масштаба нарушений при подсчете голосов и подведении итогов, мероприятие, носящее официальное название «выборы президента РФ 2012 г.», антиконституционно, незаконно, нелегитимно».

Я фантазирую, извращаю смысл – или привожу точное высказывание?

Все могут убедиться, что сказано было именно это. Что я ничего не искажаю, не занимаюсь измышлениями, гаданиями на кофейной гуще.

Но если это было сказано, то что сие означает?

Постараемся разобраться с этим более подробно.

В наших патриотических – весьма, надо сказать, пугливых – бомондах принято отделять массы, которые ходят на Болотную и Сахарова, от «оранжевой верхушки». И нельзя дать однозначный ответ на вопрос, что диктует подобный подход в первую очередь – трусость, желание быть в ладу с современной модой или политическая безграмотность. В любом случае, могу констатировать, что никогда в мировой практике ничего подобного не говорилось. Подчеркиваю – никогда.

С незапамятных времен все понимали, что у любого митинга есть:

1) вожди,

2) штаб,

3) инфраструктура,

4) ядро, слагаемое теми, кого собирают штаб и инфраструктура для поддержки вождей (этакая, знаете ли, политическая «кочерыжка»),

5) несколько слоев политической периферии («капустные листья», окаймляющие эту самую «кочерыжку»),

6) примыкающая к митингу любопытствующая среда.

В этом смысле отделять массы, пришедшие на митинг, от вождей – это нонсенс. Вожди, де мол, оранжевые, а массы жаждут справедливости. Извините – я видел митинги более горячие и массовые, нежели митинги на Болотной и Сахарова. Я видел митинги в Баку и Ереване. А также в Душанбе. И я точно знаю, что когда вожди не устраивают митинги, то митинги свергают вождей и выдвигают новых, которые говорят то, чего хотят массы.

Сильва Капутикян на колоссальном митинге в поддержку Карабаха пыталась что-то говорить о территориальной целостности СССР и о реформах Горбачева. Но она с подобным, так сказать, контентом оказалась невостребованной митингом, и ее место тут же заняли другие.

Митинг – это легко радикализирующаяся стихия. И если раз за разом вождями митинга являются оранжевые – Немцов, Касьянов, Навальный, Каспаров, Собчак и другие, – то это значит, что митинг принимает таких вождей и их речи. Что вожди и массы составляют целое. Конечно же, очень противоречивое целое, но именно целое. Это касается и умонастроений, и структуры интересов, и многого другого.

Не все участники оранжевого митинга являются активистами оранжевого движения. Но если вожди оранжевые, штаб оранжевый, инфраструктура оранжевая и «кочерыжка» оранжевая – то и весь митинг оранжевый. Иначе просто не может быть. Попытка опровергнуть данное утверждение не более правомочна, нежели попытка доказать, что Волга впадает в Тихий океан. Непонимание данного обстоятельства – это диагноз. Причем вполне известный, хорошо описанный – митинговый политический психоз. Кто-то этому психозу поддается, кто-то этот психоз сознательно разогревает. Но психоз – он и в Африке психоз.

Выведя такой психоз за скобки (а как иначе, если речь идет об аналитическом исследовании?), мы обнаруживаем нечто весьма незатейливое и до крайности очевидное. Оранжизм обнаруживаем, вот что.

Впрочем, если разбираться с феноменом Болотной и Сахарова всерьез, то термин «оранжизм» данного феномена не исчерпывает. И вот почему.

Классикой оранжевой революции считается политический проигрыш Кучмы и Януковича на Украине в 2004 году. Ядром оранжевой революции было некое украинское активное меньшинство, которое именуют по-разному – «западенцы», «последователи Бандеры», «греко-католики» и т. д. Да, речь идет об очень консолидированном меньшинстве, которое способно в условиях вялости большинства править политический бал. Недолго, правда, но править.

Если обсуждать митинги на Болотной и Сахарова всерьез, то там тоже политический бал правит некое «меньшинство», которое и враги, и друзья называют «малым народом». Кто-то вкладывает в этот термин определенное этническое содержание. Кто-то – но не ваш покорный слуга. Почему я не вкладываю этого содержания? Да потому, что оно не отвечает реальности. «Малый народ» – полиэтничен. А в каком-то смысле и полисоциален.

Дело тут вообще не в этничности, не в классовом составе и даже не в культурных предпочтениях. Но тогда в чем же?

Ответ на этот вопрос можно получить, если сравнить украинский «малый народ» с российским «малым народом». Что прежде всего бросается в глаза? Что украинский «малый народ» любит Украину. Разумеется, свою, отчасти выдуманную, незалежную, самостийную, беспощадно очищенную от всего москальского, промоскалького и так далее. Но как бы ни патологична была эта любовь, какой бы садизм она ни содержала внутри себя – это все же любовь. И даже страсть. У «малого украинского народа» есть согревающий сердце идеал своей Отчизны. Еще раз подчеркну, что для меня этот идеал так же враждебен, как и средства его достижения. Но, в конце концов, можно уважать и врагов. Украинский «малый народ», в отличие от украинского «большого народа», – это, конечно, враг. Но это враг, которого можно уважать. Который умеет любить, способен к самопожертвованию и так далее.

Зачем я это говорю? А вот зачем.

Если сравнить украинский «малый народ», организовывавший майдан, с российским «малым народом», организующим Болотную и Сахарова, то сразу бросается в глаза, что российский «малый народ» не имеет национального идеала, национальной мечты. И уж, тем более, национальной страсти. Я имею в виду страсть, связанную с идеалом, разумеется. Другие страсти есть, о них позже. Но страсти, связанной с национальным идеалом, нет ни на йоту. Правда же?

Наш «малый народ» выявил это в ходе перестройки-1. И выявляет теперь в ходе перестройки-2. Главное свойство перестроек – национальная безлюбость. Еще раз подчеркну: поскольку сейчас в каждом моем слове определенный оранжевый контингент пытается выискать тот или иной «душок» (то филосемитский, то антисемитский, то иной) – пусть зарубит себе на носу, что сие есть «артель – напрасный труд». Не потому, что я бонтонностью дорожу, а потому, что обществу нужна правда. А правда состоит в том, что и Горбачев, и Яковлев – вполне русские люди. Что напрасно сопрягать их фундаментальную антинациональность с этнической спецификой, да и социальной тоже. Они не интеллигенты. Они не диссиденты. Они не выходцы из элиты. И тем не менее они яркие представители «малого народа», сумевшего совершить перестройку-1 и погубить Советский Союз.