Коллектив авторов - Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений (сборник)

В мае 1965 г. президент США Л. Джонсон сформулировал новую латиноамериканскую стратегию Вашингтона («доктрину Джонсона»), сводившуюся удержанию во что бы то ни стало стран региона на жестких антикоммунистических позициях. «Американские государства, – заявил Джонсон, – не могут, не должны позволить и не позволят установить еще одно коммунистическое правительство в Западном полушарии» [344].

Интервенция США в Доминиканской Республике, явившаяся применением на практике «доктрины Джонсона», вызвала мощную волну протестов во всех странах Латинской Америки. Правительства Аргентины, Венесуэлы, Мексики, Перу, Уругвая и Чили выступили с резким осуждением агрессии. Ряд латиноамериканских стран выступили в Совете Безопасности ООН против попыток США использовать направление войск ОАГ в Доминиканскую Республику в качестве прецедента для создания «межамериканских вооруженных сил» на постоянной основе. В итоге «межамериканские» войска были выведены из Доминиканской республики в сентябре 1966 г. [345]

C приходом к власти президента Р. Никсона утвердилась доктрина «малого присутствия» (Никсон озвучил ее 31 октября 1969 г.). Суть ее сводилась к тому, что Латинская Америка не представляет якобы существенного значения в мировой экономике и политике, в силу чего интересы американской дипломатии в этом регионе ограниченны.

Исследователи (в том числе небезызвестный Ф. Фукуяма) часто приводят высказывание Никсона в 1971 г. в беседе с молодым тогда Дональдом Рамсфельдом: «Не обращайте никакого внимания на Латинскую Америку… Всем плевать на то, что там происходит» [346].

В настоящее время очевидно, что подобные утверждения, как и сама внешнеполитическая риторика государственных деятелей США в тот период, предназначались прежде всего для того, чтобы замаскировать истинные интересы в Латинской Америке, отвлечь внимание от бурной деятельности по организации заговора против правительства Чили и дестабилизации в других латиноамериканских странах, вставших на путь проведения независимой от США политики [347].

Известные американские исследователи М. Штоль и Дж. Лопес, считающие доктрину «малого присутствия» камуфляжем для удобства проведения секретных операций по дестабилизации обстановки и свержения чилийского правительства С. Альенде, отмечают, что США в 1970–1973 гг. фактически играли роль террористического государства, целью которого было финансирование чилийских ультраправых группировок (таких, как «Отечество и свобода»), финансирование кровавого переворота, осуществленного силами ЦРУ и реакционных генералов [348].

На секретных совещаниях в Вашингтоне подчеркивалось, что контроль над Латинской Америкой остается одной из главных политических задач, и не только из-за экономических потребностей в ресурсах и рынках, но главным образом в силу более широких идеологических и геостратегических причин. Боязнь пресловутого «эффекта домино» сквозила в решениях никсоновского Совета по безопасности в ноябре 1970 г., посвященного первостепенной важности уничтожения чилийской демократии: «Чили превратится в лидера сопротивления Соединенным Штатам в межамериканских отношениях, станет источником разрушения стабильности и порядка, сложившегося в западном полушарии и центром подрывных действий во всех странах Латинской Америки. Страна станет главной базой для экспансии Советов и Кубы в регионе. Пример успешного марксистского правительства в Чили окажет воздействие – и даже станет прецедентом – повсюду в мире, особенно в Италии; повсеместная имитация этого феномена коренным образом изменит глобальный баланс сил и приведет к общему ухудшению наших позиций в мире» [349].

Американский историк Давид Шмитц делает вывод, что Альенде «представлял угрозу американским глобальным интересам, выступив против основ американской внешней политики холодной войны. Это была угроза создания благополучного социального государства, которое могло стать образцом для других стран – именно это вызвало тревогу американских правящих кругов и жесткое противодействие». [350]

Главный архитектор внешней политики США в те годы, Г. Киссинджер предупреждал на совещании 1970 г., что успех чилийской революции может повсеместно стимулировать «низовые» движения, усилить их стремление добиваться победы через институты парламентской демократии. А по мнению Д. Шмитца и многих других исследователей, система парламентаризма рассматривалась (и рассматривается до сих пор) Вашингтоном в приложении к развивающимся странам лишь как «абстрактная ценность», раскрытие потенциальных возможностей которой вызывает у правящих кругов США самые серьезные фобии [351].

В трудах российских историков достаточно много говорилось о демократических преобразованиях правительства Народного единства во главе с С. Аль енде во внутренней политике. Однако внешнеполитический курс вызывал не меньшее раздражение США. Правительство Альенде активно выступало за объединение усилий стран региона, стремящихся к укреплению своей экономической и политической независимости, за коренную перестройку Организации американских государств и всей межамериканской системы.

О поддержке принципа плюрализма и независимости внешней политики говорилось в совместных чилийско-аргентинском (июль 1971 г.) и чилийско-перуанском (октябрь 1971 г.) заявлениях и в других внешнеполитических документах чилийского правительства [352]. Этот принцип впоследствии был включен во многие двусторонние и многосторонние документы латиноамериканской дипломатии.

Независимая, антиимпериалистическая политика вызывала яростное противодействие американских правящих кругов США, которые встали на путь свержения этого правительства. В ходе переворота 11 сентября 1973 г. военная хунта во главе с А. Пиночетом убила президента Альенде, установила режим жесточайшего террора против всех демократов, который продолжался до 1990 г.

Профессор из университета Флориды Ф. Гаро считает, что в волне военных переворотов, прокатившихся в Латинской Америке в 1970-е гг. (Чили, Аргентина, Уругвай и др.) главную роль играли США. Вашингтон фактически обучал тысячи латиноамериканских военных государственному терроризму, руководил так называемыми «контр-повстанческими мероприятиями» во всех странах региона, финансировал террористическую деятельность военных хунт, координировал политические убийства десятков оппозиционных деятелей, выехавших из стран с диктаторскими режимами в другие государства, включая США (убийство чилийского экс-министра иностранных дел О. Летельера в Нью-Йорке в 1976 г. в рамках секретной операции «Кондор») [353]. «Вашингтонская элита, – пишет он, – реагировала на рост стремления к независимости в регионе расширением военного присутствия, крупными поставками оружия террористическим режимам, дипломатическим прикрытием их преступлений, поддержкой на международной арене, став фактически неотъемлемой составной частью механизма государственного терроризма» [354].