Александр Носович - Почему Беларусь не Прибалтика

На родине у иммигрантов остались родственники и друзья, и советские власти в общем сквозь пальцы смотрели на контакты прибалтийского населения с их беглецами за океан.

Более того, в годы холодной войны политические иммигранты нередко становились участниками в играх спецслужб.

Самые яркие примеры – это две знаковые политические фигуры современной Литвы: лидер антисоветского движения («Саюдиса») и первый фактический руководитель постсоветской Литвы Витаутас Ландсбергис и экс-президент Литовской республики Валдас Адамкус.

Отец основателя современной Литвы Витаутас Ландсбергис-Жямкальнис был министром коллаборационистского Временного правительства Литвы и двойным агентом НКВД и гестапо. После войны Ландсбергис-Жямкальнис бежал в Австралию вместе с другими нацистскими преступниками, а потом несколько лет оказывал советской разведке неоценимые услуги по поимке оных, за что в 1959 году ему было позволено вернуться в Литву.

Сын Ландсбергиса-Жямкальниса хоть и числился пианистом и музыковедом, параллельно с музыкальной и научной делал ещё одну карьеру в качестве агента КГБ. В годы перестройки именно вторая карьерная линия вывела Витаутаса Ландсбергиса в лидеры антисоветского сопротивления.

Юный уроженец Каунаса и будущий президент Литвы Валдас Адамкус в 1944 году служил добровольцем в одной из дивизий вермахта. После разгрома Третьего рейха бежал в Америку, где отслужил в военной разведке и сделал карьеру государственного служащего. С 1972 года Адамкус ежегодно посещал Литовскую ССР в рамках международных программ по организации экологического мониторинга и взаимного экологического контроля, а ещё на общественных началах организовывал в США стажировки для представителей научных учреждений Литовской ССР.

Едва ли советские комитетчики могли не знать о прошлом и настоящем «посла доброй воли», тем не менее Адамкус каждый раз беспрепятственно попадал на территорию Советского Союза, из чего следует, что он был важным связующим звеном в шпионских играх КГБ с ЦРУ.

В Белорусской ССР подобных историй почти не было, потому что не было большой антисоветски настроенной белорусской диаспоры политических эмигрантов.

Прибалтийские республики в позднем СССР рассматривались как «наш маленький Запад», который из всех территорий Союза максимально приближен к Западу настоящему, и в части человеческих связей с жителями капиталистического мира, и в части уровня потребления, и в части либерализма и личных свобод.

Беларусь же воспринималась как часть «восточнославянского блока» – ядра СССР из русских, украинцев и белорусов, на которых держался весь Советский Союз.

Из 15 советских республик больше производили, чем потребляли, только две – РСФСР и Белорусская ССР. Кроме этого, была еще Украинская ССР, которая по производству и потреблению почти выходила «в ноль». Только эти три республики (и то – Украину с натяжкой) и можно считать донорами Советского Союза.

Валовой внутренний продукт на душу населения в год в РСФСР составлял 17,5 тысяч долларов, а потребление на одного человека в год – 11,8 тысяч долларов. Куда ежегодно девались оставшиеся 5,7 тысяч? Для ответа на этот вопрос достаточно посмотреть на показатели других республик.

Советская Литва в год на одного человека производила продукции на 13 тысяч долларов, а потребляла на 23,3 тысячи. Откуда брались лишние 10,3 тысячи? Из инвестиций союзного Центра в литовские дороги, всеобщую газификацию, электрификацию, мелиорацию и атомную станцию.

Аналогичная ситуация была в соседней Латвии: подушевой ВВП в Латвийской ССР был 16,5 тысяч долларов, а потребление – 26,9 тысяч. Откуда недостающие 13 тысяч долларов? От триединого русского народа, усилиями которого в Риге была на прилавках копчёная колбаса, а в российской и белорусской глубинке выстраивались длинные очереди за хрящами.

Эстонская ССР производила в год продукции на 15,8 тысяч долларов, а потребляла на 35,8 тысяч долларов – разница более чем в два раза. Излишек обеспечивали всё те же самые «советские оккупанты».

Так что Советская Белоруссия по факту была частью метрополии, хотя самим белорусам жилось бы гораздо лучше, если бы в Москве их рассматривали наособицу, как соседей-прибалтов. В середине 1950-х годов из Прибалтики было решено делать витрину социализма: потребительский рай для советского человека.

«Когда обсуждался проект постановления об изменении порядка планирования и финансирования хозяйства союзных республик (апрель – май 1955 года), только от Совета министров Латвии поступило более 40 поправок к первоначальному тексту документа, – пишет сотрудник Института российской истории РАН Елена Зубкова в предисловии к сборнику документов о финансовом взаимодействии Москвы и прибалтийских республик в период «оттепели». – […] Если в целом по СССР национальный доход на душу населения в 1956 году составлял 535 рублей, то в Латвии он равнялся 647 рублям, а в Эстонии 636 рублям – самые высокие показатели в СССР» [13] Советская модель экономики: союзный Центр и республики Прибалтики. 1953 – март 1966 гг. Сост. Зубкова Е.Ю. М., 2015. С. 32. .

В «наш маленький Запад» вкачивались ресурсы всего Советского Союза. За счёт ввоза из других советских республик по дотационным ценам Литва удовлетворяла 75 % своих потребностей в продукции химической и нефтехимической промышленности, 77 % – в нефтегазовой промышленности, 100 % – в угле.

Мелиорация земель в Прибалтике осуществлялась целиком за счёт союзного бюджета, и в регионе было осушено 80 % сельхозугодий – в несколько раз больше, чем в соседней Белорусской ССР. К концу советской власти («оккупации») почти 100 % прибалтийских сёл были газифицированы. В газоносной России даже сегодня газифицированы только 56 % сёл.

Советская Прибалтика снабжалась по спецпайку и была обеспечена продовольствием не хуже Москвы с Ленинградом – на то она и «витрина социализма».

Прибалтика была родиной советских потребительских нововведений: первая жевательная резинка в СССР появилась в Таллине, первая дискотека – в Риге, первый ежегодный рок-фестиваль – в Тарту, первый «шведский стол» – в Вильнюсе.

Пространство невообразимой для советского человека бытовой свободы и раскрепощённости: первые брачные объявления в газетах, первые телетрансляции концертов Высоцкого и Пугачёвой.

И при всём потребительском буме – форсированная индустриализация и ускоренное инфраструктурное развитие. Союзный центр строил Прибалтике лучшие в стране автомобильные дороги, мирового класса морские порты, собственную атомную станцию.

Структура экономики у «трёх прибалтийских сестёр» была такой же, как и у Беларуси: 60 % экономики составляла промышленность. Но Белорусская ССР только с промышленностью и ассоциировалась, нося в Советском Союзе гордое звание «сборочного цеха» СССР.