Miledi - Житие протопопа Аввакума

После этих слов в редакции В : Павел Крутицкой за бороду ево драл и по щокам бил своими руками, а он истиха писанием обличал их отступление; таже и плетьми били и, муча всяко, кончали во огне за старую нашу христианскую веру; он же скончался о Христе Исусе, после Феодорова удавления два года спустя. И Лука Лаврентьевич сын же мне был духовной, что на Мезени вместе с Феодором удавили те же отступники, на висилице повеся; смирен нрав имел покойник: говорил, яко плакал, москвитянин родом, у матери вдовы сын был единочаден, сапожник чином, молод леты – годов в полтретьятцеть, да ум столетен; егда вопроси его Пилат: «как ты, мужик, крестисься?» – он же отвеща: «как батюшко мой, протопоп Аввакум, так и я крещуся». И, много говоря, предаде его в темницу; потом с Москвы указали удавить, так же, что и Феодора, на висилице повеся; он же и скончался о Христе Исусе. Милые мои, сердечные други, помогайте и нам, бедным, молитвами своими, даже бы и нам о Христе подвиг сей мирно скончати. Полно мне про детей тех говорить, стану про себя сказывать (л. 44/об. – 45).

После этих слов в редакции В : грызлися что собаки со мною власти (л. 45).

Вместо последних двух абзацев в редакции В : Потом полуголову царь прислал со стрельцами, и повезли меня на Воробьевы горы; тут же священника Лазаря и старца Епифания, обруганы и острижены, как и я был прежде. Поставили нас по розным дворам; неотступно 20 человек стрельцов, да полуголова, да сотник над нами стояли, – берегли, жаловали, и по ночам с огнем сидели, и на двор срать провожали. Помилуй их, Христос! прямые добрые стрельцы те люди, и дети таковы не будут, мучатся туды же, с нами возяся; нужица та какова прилучится, и оне всяко, миленькие, радеют. Да што много рассуждать? У спаса они лутче чернцов тех, которые клабуки те рогатые ставцами теми носят*. Полно. Оне, горюны, испивают допьяна да матерны бранятся, а то бы оне и с мучениками равны были; да што же делать? и так их не покинет бог!

Таже нас перевезли на Ондреевское подворье. Тут приезжал ко мне шпынять от тайных дел Дементей Башмаков; бытто без царева ведома был, а опосле, бывше у меня, сказал: по цареву велению был. Всяко бедные умышляют, как бы им меня прельстить, да бог не выдаст за молитв пречистые богородицы: она меня помощница, обороняет от них.

А на Воробьевых горах дьяк конюшей Тимофей Марков от царя присылай и у всех был. Много кое-чево говоря, с криком разошлись и со стыром большим. Я после ево написал послание и с сотником Иваном Лобковым к царю послал;* кое о чем многонько поговоря, и благословение ему и царице и детям приписал.

После этих слов в редакции В: аще и мучит мя, но царь бо то есть; бывало время, и впрямь добр до нас бывал. До Никона злодея, прежде мору, к Казанской пришед, у руки мы были, яйцами нас делил, и сын мой Иван маленек еще был и не прилучился подле меня, а он, государь, знает гораздо ево, послал брата моего роднова сыскивать робенка, а сам долго, стоя, ждал, докамест брат на улице робенка сыскал; руку ему дает целовать, и робенок глуп, не смыслит, видит, что не поп, так не хочет целовать; и государь сам руку губам робенку принес, два яйца ему дал и погладил по голове. Ино-су и сие нам надобе не забывать, не от, царя нам мука сия, но, грех ради наших, от бога дьяволу попущено озлобити нас, да же, искусяся ныне, вечнаго искушения уйдем. Слава богу о всем (л. 48/об.).

Вместо этого предложения в редакции В : Таже братию, Лазаря и старца, казня, вырезав языки, а меня и Никифора протопопа не казня сослали нас в Пустозерье; а двоих сынов моих, Ивана и Прокопья, оставили на Москве за поруками; и оне, бедные, мучились годы с три, уклонялся от смерти властелинскова навета: где день, где ночь, никто держать не смеет, и кое-как на Мезень к матери прибрели;* не пожили и с год, ано и в землю попали. Да пускай! лутче пустые бродни, чем по улицам бродить. Я беспрестанно бога о том молю: «господи, аще хотим, аще и не хотим, спаси нас!» И господь и промышляет о нашем спасении помаленьку; пускай потерпим тако, а то пригодится не в кую пору; тогда слюбится, как время будет (л. 48/об. – 49).

После этих слов в редакции В : Виноваты пред богом и пред великим государем – а не сведомо, что своровали (л. 49/об.).

Вместо : Вот вам и без смерти смерть… спасти и помиловати, – в редакции В : Да по правилам так оне сделали, спаси бог: того ради, робята, не бойтеся смерти, держите старое благочестие крепко и непоползновенно! А мать за то сидит с ними, чтоб впредь детей подкрепляла Христа ради умирати, и жила бы, не розвешав уши; а то баба, бывало, нищих кормит, сторонных научает, как слагать персты и креститца и творить молитва, а детей своих и забыла подкрепить, чтоб на виселицу пошли и с доброю дружиною* умерли заодно Христа ради. Ну, да бог вас простит: не дивно, что так сделали, – и Петр апостол некогда убоялся смерти и Христа отрекся и о сем плакася горько; таже помилован и прощен бысть. А и о вас некогда молящу ми ся тощно, и видев вашу пред собой темницу и вас троих на молитве стоящих в вашей темнице, а от вас три столпа огненны к небесем стоят простерты; а с тех мест обрадовался и, лехче мне стало, яко покаяние ваше принял бог; слава о сем богу (л. 49/об. – 50).

Вместо : и, прочет наказ… есть велели. – в редакции В : и прочитали наказ: «изволил-де государь, и бояра приговорили тебя, Аввакума, вместо смертные казни учинить струб в землю и, сделав окошко, давать хлеб и воду, а прочим товарищам резать без милости языки и сечь руки». И я, плюнув на землю, говорил: «я, – реку, – плюю на ево кормлю; не едше, умру, а не предам благоверия». И потом повели меня в темницу, и не ел дней с десяток, да братья велели (л. 50—50/об.).

Вместо : Дал бог… и отступников порицая. – в редакции В : А говорит, яко и прежде, играет надо мною: «щупай, протопоп, забей руку в горло-то, небось не откушу!» И смех с ним и горе! Я говорю: «чево щупать? на улице язык бросили!» Он же сопротив: «собаки они, вражьи дети! пускай мои едят языки». Первой у него лехче и у старца на Москве резаны были, а ныне жестоко гораздо. А по двух годах и опять иной язык вырос, чюдно, с первой же величиною, лишь маленько тупенек (л. 50/об. – 51).

После этих слов в редакции В : не милость показуя, но руки не послужили; от дрожи и трепета нож из рук вывалился; (л. 53).

После этих слов в редакции В : да и всегда такой я окаянной сердит, дратца лихой. Горе мне за сие! (л. 57/об.).

В рукописи следующий рассказ отделен пропуском строки.

Слово вписано рукой Епифания.