Николай Петров - Святой апостол Андрей Первозванный: путешествие «по Днепру горе». Историко-археологические разыскания

Сходным образом рассуждал в те же годы митрополит Платон (Левшин) – основываясь, как и Шлецер, на известиях греческих авторов (см. ниже), он признавал, что «Святый Андрей, кроме других народов, обитающих в Азии и в Греции, проповедывал Скифам. Но какие именно это были Скифы, и в коих местах, сие требует особливого испытания». При этом митрополит Платон подчеркивал: «…Приняв сие древнее предание, не видно, чтоб с сего проповеди Андреевой времени Христианство в России началось: ибо того не видим ни в каких Летописцах наших. Конечно можно утвердить, что нельзя, дабы проповедь Апостольская, во всех концах вселенныя провозглашенная, не достигла и России, и чтоб не было и тогда в России некоторых Богопросвещенных Христиан сокровенных. Но сей слабый свет в общей невежества и грубости тьме удобно погаснуть мог». [40] Митрополит Платон. Краткая церковная история. Издание третье. Том первый. М., 1829. С. 10–11. (Первое издание этого труда вышло еще при жизни митрополита в 1805 г.)

Несколько позднее формируется и сугубо символическое понимание летописного рассказа, получившее развитие в следующем столетии (см. ниже): «Сказание Нестора о путешествии Святого Апостола Андрея Первозванного, противное летосчислению (хронологии), – утверждал один из авторов первой половины XIX в., – мы должны принимать в смысле иносказания. – Это только идея о древности Христианства в земле Славянской, предание о том, что в глубочайшей древности к Киевлянам приходили проповедники Христианства из Греции, и что крест водружен был на горах Киевских, т. е. что там уже молились истинному Богу, пред знамением Спасителя». [41] Булгарин Ф. Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях. Ручная книга для русских всех сословий. Истории. Часть вторая. СПб., 1837. С. 408.

Свое дальнейшее развитие скепсис историков в отношении летописного предания об апостоле Андрее получает в работах конца XIX – начала ХХ вв. И. И. Малышевский, сославшись на уже рассмотренные выше сведения «Слова о законе и благодати», «Чтения о житии и о погублении блаженную страстотерпца Бориса и Глеба» и летописных статей 898 и 983 гг., посчитал, что «сказание о посещении Руси ап. Андреем явилось или по крайней мере приобрело известность и авторитет после составления начальной летописи и есть позднейшая вставка в нее». Признавая проповедь апостола Андрея в Северном Причерноморье, исследователь полагал, что «с строго научной точки зрения наше русское предание, уясняемое в своем начальном происхождении и дальнейшем развитии или наращении, представляется не более, как плодом собственного домысла или творчества русских людей…» [42] Малышевский И. И. Сказание о посещении русской страны св. апостолом Андреем… См. также – Малышевский И. Спутники и ученики св. ап. Андрея // Труды Киевской Духовной Академии. 1889. Том третий. Киев, 1889. С. 567. Убежденность в историчности летописного рассказа была охарактеризована И. И. Малышевским как «лишний национальный предрассудок». [43] Малышевский И. Рец. на кн. «История Русской Церкви. Е. Голубинского, профессора Московской Духовной Академии, доктора богословия Е. Голубинского. Т. I, период первый, Киевский или до-монгольский. Первая половина тома. Москва 1880 г. …» // Записки Императорской Академии наук. Том сорок первый. Приложение № 4 (Отчет о двадцать-четвертом присуждении наград графа Уварова). СПб., 1882. С. 39.

«Позднейшей вставкой» в летопись считал предание и Е. Е. Голубинский, отрицавший возможность подобного путешествия по причине «нерациональности» такового: «В век апостолов страна наша представляла из себя неведомую и исполненную всевозможных ужасов пустыню, – полагал историк. – Зачем бы пошел в эту неведомую пустыню апостол Андрей? Он мог пойти в нее, как и во всякую другую подобную пустыню, только тогда, когда бы у него не было дела в черте самого тогдашнего мира и было свободное время ходить по пустыням. Но это, как всякий знает, было вовсе не так. Он не мог иметь никакой надежды утвердить сколько-нибудь прочным образом христианство в совершенно разобщенной с остальным миром варварской и населенной Бог знает кем стране: для чего же предпринимал бы он в нее путешествие? Не для того же в самом деле, чтобы ставить кресты на необитаемых горах или наблюдать такие обычаи, как паренье в банях». [44] Голубинский Е. История Русской Церкви… С. 24, 29. Не будем пока комментировать замечание Е. Е. Голубинского о пустынности Восточной Европы в апостольские времена (речь об этом пойдет ниже) и обратим внимание на его стремление предельно рационализировать мотивы проповеднической деятельности святого Андрея. Но ведь ведо́мому Святым Духом апостолу было открыто несоразмерно больше, чем исследователям Нового времени…

Тон московского историка Русской Церкви [45] Показательно, что спустя столетие эти высказывания Е. Е. Голубинского оказались востребованы в пропагандистской атеистической литературе; см. – Гордиенко Н. С. «Крещение Руси»: факты против легенд и мифов. Полемические заметки. Л., 1984. С. 57–58. не остался незамеченным современниками: «…Обычно ироническая критика Голубинского, – писал в 1907 г. его петербургский коллега, – доходит здесь чуть ли не до сарказма». Впрочем, сам А. В. Карташев также склонен был считать летописный рассказ «нелепым сказанием»; «возводить его в достоинство исторического свидетельства, – полагал он, – не приходится». [46] Карташев А. В. Был ли апостол Андрей на Руси… С. 83–95. См. таже – Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви… С. 55–62. Примерно в те же годы позиция Е. Е. Голубинского получает поддержку в публикациях В. А. Пархоменко, считавшего, что «вряд ли найдется теперь серьезный ученый, который стал бы доверчиво относится к данному сказанию и допускать историческую его достоверность». [47] Пархоменко В. Начало христианства Руси. Очерк из истории Руси IX–X вв. Полтава, 1913. С. 2.

В XX в. в русле скептического отношения к летописному преданию об апостоле Андрее получает широкое распространение интерес к изучению процесса формирования данного текста как такового при заведомом и однозначном отрицании его историчности: «Поскольку путешествие апостола Андрея на Русь исторически невероятно… остается лишь вопрос о мотивах сказания», [48] Подскальски Г. Христианство и богословская литература… С. 18. ведь «сам по себе рассказ – реальное событие, он возник в определенный исторический момент и является продуктом определенной социальной или политической культурно– или духовно-исторической обстановки…» [49] Мюллер Л. Древнерусское сказание о хождении апостола Андрея… С. 48. См. также – Кузьмин А. Г. Сказание об апостоле Андрее… С. 37–38. Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси // Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л., 1988. С. 206–209. Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989. С. 12.