Игумен Митрофан (Гудков) - Большой Домострой, или Крепкие семейные устои, освященные Церковью

22. Каких людей держать в доме и как руководить ими во всяком учении, и в Божественных заповедях, и в домашней работе

А людей дворовых у себя держать хороших, чтобы были рукодельные, кто в чем силен и какому ремеслу учен: чтобы был не вор, не бражник, не игрок, не грабитель, не разбойник, не блудник, не колдун, не мошенник, не обманщик. Всякий человек у хорошего хозяина должен быть научен страху Божию, и культуре, и смирению, и всем добродетелям; хорошему ремеслу, чтобы не солгал, не разбил, никого бы не обидел, сыт бы был да одет господским жалованием или своим рукоделием.

А чем господин пожалует – платьем, или лошадью и всяким снаряжением, или пашенкой, или какой торговлей, да и сам что приобретет своими трудами, – из этого лучшее платье, верхнее и нижнее, и рубашку, и сапоги беречь по праздникам и при добрых людях в хорошую погоду, чтоб всегда бы было чисто, и не измято, и не грязно, не залито, не намочено, не разорвано.

А какой человек груб, и глуп, и невежда, и не бережлив, и есть у него платьишко, господина пожалование или своими трудами добытое, да беречь не умеет, – тогда господину или кому он прикажет таковых нерадивых платье беречь у себя, что получше, да давать им на время, когда нужно, и снова, сняв, у себя же хранить.

И всем дворовым людям наказ: работать всегда в старой одежде, а как перед господином или на люди – в чистом повседневном платье, а в праздники и при добрых людях, или с господином, или с госпожою куда идти – тогда в лучшем платье; и беречь его от грязи, и от дождя, и от снега, а воротясь и сняв одежду, высушить да вытряхнуть, и вытереть, и почистить хорошенько, уложить и спрятать на место, где что хранится, – и себе приятно, и от людей уважение, и господину прибыль: служит долго и всегда как новое.

А люди чтобы были в уважении и страхе и всегда под присмотром, меж собой бы не воровали, чужого не желали, а господское берегли бы, и господину бы и госпоже не лгали и не клеветали ни на кого ни в чем. Да и господа бы таким не потакали, проводили дознание прямо, делая очную ставку, дурному бы не попускали, а доброго бы жаловали. Ведь каждый склонен к добру и господское жалованье желает заслужить правдой и честной службой; господским наказом и доброй наукой век проживет и душу спасет, господину послужит и Богу угодит.

Особенно следить и напоминать, чтобы все, кто хочет в церковь Божию идти по праздникам, или в доме молебны слушать, или наедине молиться, – чтобы чистоту телесную хранили от всякого блуда, и пьянства, и лакомства, и от неурочных питья и еды, и от обжорства воздерживались. И чтобы иметь им и их женам духовников, к которым на исповедь бы приходили.

Холостых же парней и девок, вошедших в возраст, жени, ибо, согласно апостолу: «Честен брак и ложе нескверно, прелюбодеев же судит Бог» 30. Какие же из холостых блуд творят твоим небрежением или тайком от тебя, тебе о том распытать с пристрастием, чтобы никогда у тебя таковых не бывало дел. Если же нерадив ты в этом: слуг держишь, а заботы о душах их не имеешь, и только поручаешь им дела, так или иначе служить тебе, еду и одежду и всякую службу справлять, – тебе самому за души их отвечать в день Божьего Суда, согласно слову апостола, сказавшего в послании своем: «Не брашен ради, не пития разоряй дела Божии» 31. И вот что такое «дела Божии»: презирать плотское, заботиться о душе, сущности бессмертной. Как сказал апостол: Имея пропитание и одежду, будем довольны тем 32.

Женатые же слуги со своими женами законно бы жили по наказу духовного отца, на стороне от жен своих не блудили, а жены – от мужей. И по твоему наказу и отца духовного поучению так же и они учили бы жен своих страху Божию, вежеству и смирению, чтобы слушались госпожи, повиновались во всем ей, трудами своими да ремеслом заслуживали награду, а не крали бы и не врали, не бражничали и не блудили, и не слушали баб, какие ко греху склоняют молоденьких женщин – то есть тех, которые сводят их с чужими мужчинами, да сверх того учат их красть и блудить и прочим порокам.

Слышал о многих я женках и девках, бабами-сводницами подстрекаемых, которые, хозяина обокрав и хозяйку, со многим добром убегают с чужими мужиками: когда мужик заберет у нее все, с чем сбежала, ее убьет или в воду бросит: себя погубит, а добро пропадет.

Если же не веришь ты рассказам об этих бабах, вот что скажу. Если вдруг в твой дом придет незнакомый мужик или так: женка или девка пойдут по воду или белье полоскать и станут говорить с мужиком там, то будь он даже и знакомый мужик, стыдно с ним и переглядываться: ведь говорит с мужиком, а не с мужем своим. А бабе той всегда найдется минутка о всяком деле с девками перемолвиться. Прикинется она торговкой и, придя, станет расспрашивать их: нужно ли вам то или это иль госпоже вашей?

И девки у нее порасспросят, есть ли то-то – ответит она: «Есть». А они ей: «Дай нам, мы госпоже покажем». Станет она отнекиваться: дала, мол, той или этой женщине доброй, того да этого, да такого почтенного человека по имени еще назовет, а сама-то врет: «Я-де пойду к ней, у нее возьму и вам принесу». И девки запричитают ей: «Принеси нам еще до обеда или к вечерне». Баба же проворчит: «У-у, потаскушки, знаю я, как к вам идти – все вы хозяина боитесь!» И уйдет от них и не приходит к ним день или два, а через день-другой уже не во двор к ним идет, а подстерегает у речки, когда отправятся те по воду или белье стирать. И пройдет эта баба как бы мимо, а они заметят ее, и покличут, и скажут ей: «Эй, почему у нас не была, не принесла того, что принести хотела?» И удивится этому баба, да еще и очень, и молвит: «Ох, и вчера, да и третьего дни была я у той-де да у этой жены доброй (и имя мужа ее назовет), а у них был пир, так она, моя кормилица, не отпустила меня, и ночевала я у нее, с ее служками, вот оттого и не смогла прийти; да меня ведь многие жены добрые жалуют». Они и скажут ей: «Принеси ж нам» – да еще и с просьбой нижайшей.

Да нет, ничего не плету я, в подобных делах те бабы и сходятся с женками или с девками-служанками. И начнет та баба, с какой познакомились, беспрестанно стоять с ними, встретившись у реки, и болтать. Если хозяин увидит, что девки стоят не с мужчиной, а с женщиной, то успокоится, но потом ведь станет она и во двор заходить, сведут ее служки и с хозяйкой своею. Горе мне! Все соблазняемся мы общим нашим врагом – диаволом, нашим же оружием нас побеждает он.

Дерзну и то сказать: блаженная Феодора Александрийская не женщиной ли прельщена, ложе мужа своего не сохранила и лишь покаянием и страданием многим сподобилась Божиего прощения? О прочем же и умолчим, о том непристойно и слушать. Так имеющий уши слышать да слышит и постигает смысл прикровенных слов!