Ольга Рожнёва - Удивительное путешествие в православную Америку

Мы приехали в монастырь в шесть вечера, успели только осмотреться. Быстро темнело, и разглядеть я толком ничего не успела, познакомилась только с русским иеродиаконом Серафимом, который живет в Америке с 1995 года, а в монастыре с 2002-го, и несет послушание в книжной лавке, а также встречает гостей.

Монастырь святого Антония Великого. Штат Аризона

Каменные дорожки, обрамленные бордюрами из разноцветных кирпичей, вели к монастырским кельям, храмам и паломническим гостиницам. В женскую гостиницу вход мужчинам воспрещен. В моей келье на шестерых человек были заняты только две койки: на одной американка, на другой – пожилая гречанка. Гречанка говорила по-английски не очень хорошо, но мы все трое прекрасно понимали друг друга, быстро перезнакомились и рассказали немножко о себе.

В семь вечера начался «тихий час» – отдых перед ночной службой, во время которого нельзя шуметь, принимать душ, разговаривать. Рядом с кроватями в келье тумбочки, на тумбочках настольные лампы – можно читать в «тихий час», если спать не хочется. Несколько стульев, встроенный в стену шкаф для одежды, санузел и душ. Кельи очень уютные, над кроватями иконы, на окнах всегда опущенные жалюзи. В жару включают кондиционер и вентилятор. На кухне в запасе питьевая вода, можно заварить чай, кофе, в холодильнике яблочный и апельсиновый сок в больших упаковках.

В двенадцать ночи мы с соседками по келье вместе пошли на службу. Отправились пораньше, чтобы благословиться у архимандрита Ефрема и игумена монастыря Паисия, духовного чада старца, который последовал за ним с Афона.

К старцам подходят по очереди. Раньше первым благословлял старец Ефрем, но сейчас он сам встал за игуменом Паисием и благословляет вторым. Старец, которому восемьдесят семь лет, постепенно переходит к жизни более уединенной, затворнической, он уже не ходит на общую трапезу с братией. Выглядит старец гораздо моложе своих лет – невысокий, аскетического сложения, серебряная борода, очень добрые глаза. В его присутствии тебя охватывают необыкновенные чувства, но распространяться об этом я не стану, храня в памяти слова Святых Отцов: «Похвалить подвизающегося монаха – все равно что подставить ему подножку».

Электричество в храме не включают, но есть две небольшие электрические лампы для певчих. После всенощного бдения, на Литургии, два инока с разных сторон зажигают свечи на хоросе. Затем один из них специальной палкой с крючком на конце, прилагая заметные усилия, раскручивает огромный хорос с горящими метровыми свечами, насколько это позволяют цепи. Эти цепи затем возвращают хорос в обратную сторону, и он начинает совершать маятниковые движения. Затем инок принимается за висящее в центре паникадило и раскручивает его в другую сторону так, чтобы вращение было в противофазе вращению хороса. Описывать сложновато, но когда во тьме храма все это сияющее великолепие начинает вращаться – впечатление незабываемое. И вращается самостоятельно удивительно долго – до самого конца службы!

В храме женщины стоят строго в левой части, мужчины – в правой. Никто не пытается нарушить заведенный порядок. Во время пения «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный…» на Литургии двое монахов-экклесиархов по афонской традиции кадят храм и верующих с помощью ручного кадила, без цепочек и с рукоятью, издающего стройный перезвон. Хоровое пение не принято, только «Херувимскую» и «Достойно есть» обычно поют хором. На клиросе один из певчих поет мелодию того или иного гласа, а два других тянут одну основную ноту. Получается очень красиво. Символ веры не поют, а читает игумен. Причастники не называют своего имени, как принято у нас, а причастившись, сами промокают уста платом. Чашу не целуют. Нет запивки, просто раздают анти-дор. Существуют еще некоторые отличия, но они так в глаза не бросаются и заметны уже только священнослужителям и клиросу.

Стою на чудесной ночной службе и думаю, что вот женщинам нельзя приехать на Афон, и поэтому посещение монастыря святого Антония Великого и других основанных старцем Ефремом монастырей – уникальная возможность для женщин ощутить дух Афона. Прикоснуться к молитве святого афонского старца Иосифа Исихаста через молитву его духовных чад, которые сами стали великими старцами. Эту молитву и любовь можно почувствовать в любой точке земного шара, на расстоянии в тысячу километров. Ты молишься на родном языке, и, каким-то чудесным образом, по благодати Святого Духа, даровавшего апостолам дар говорить на чужих языках, старец, стяжавший эту благодать, понимает тебя.

В греческом храме можно подойти к солее, она не имеет возвышенности. Можно приложиться к иконам. Рядом с иконами множество металлических табличек. На одной – рука, на другой – нога, глаз, младенец, снова рука, весь человек. Греческая традиция – помолившись об исцелении или даровании детей и получив просимое, заказывать такие таблички в благодарность.

После службы – трапеза. По будням братия завтракает по келиям, паломники – в трапезной, обедают вместе. В праздник завтрак общий. Около сорока пяти человек братии сидят напротив игуменского столика, поодаль стол для паломников, еще дальше – для паломниц. По звону колокольчика начинается трапеза. Минут через десять снова звонит колокольчик – и можно налить в стакан холодную воду из кувшина. По третьему звону трапеза заканчивается.

Сегодня был праздник, и на столе праздничные блюда – картофельное пюре, жареная рыба, листья салата, оливки из монастырского сада, у каждой тарелки – по яблоку. Также бутылочки с яблочным уксусом и свежевыжатым оливковым маслом. Это праздничная трапеза. Привычного праздничного русского разносолья нет: рыба для аскетов-иноков – уже большое послабление в их повседневном меню. В конце трапезы вкушают Богородичную просфору с праздничной службы в порядке старшинства, отщипывая по кусочку от единой просфоры.

На следующий будний день на завтраке братии уже не было. Паломники сами проходили мимо больших тарелок и кастрюль с едой, накладывая себе каждый, что пожелает: орехи, халву, лукум, оливки, салат, намазывали хлеб арахисовым маслом, наполняли стаканы чаем и кофе без кофеина – после ночной службы нужно поспать.

Отдохнув пару часов после ночной службы, я тихо встала – соседки еще спали – и отправилась осматривать монастырь. Все вокруг наполнено свежестью раннего утра и солнечным светом. Пальмы нескольких видов, лиственницы, сосны, разнообразные кактусы, разноцветные кустарники – более двух тысяч видов растений – несут тень и прохладу. Шумит вода в фонтанах, их украшают каменные львы и орлы. Цветы на клумбах, в каменных вазонах, в обычных керамических горшках радуют глаз. Чуть подальше, в монастырском саду, – апельсиновые, лимонные, грейпфрутовые, масличные, фисташковые деревья, финиковые пальмы. Есть небольшой виноградник и оливковая роща. Трудник, собиравший цитрусовые, подарил мне парочку лимонов.