Саймон Себаг-Монтефиоре - Иерусалим. Биография

“Подстрекательские” речи Иисуса, видимо, серьезно встревожили римского прокуратора и высших священников, которым, говорил он, не следовало ждать милости на Страшном суде: “Змии, порождения ехиднины! Как убежите вы от осуждения в геенну?”

В Иерусалиме в дни празднования Пасхи всегда была напряженная атмосфера, но в тот год власти пребывали в еще более нервном состоянии, чем обычно. У Марка и Луки есть часто не замечаемые строки о неких беспорядках, устроенных галилеянами в Иерусалиме. Мятеж был подавлен Пилатом, казнившим 18 мятежников у “башни Силоамской”, то есть к югу от Храма. Один из уцелевших бунтовщиков, Варавва, с которым Иисус вскоре встретится, и несколько его сообщников “во время мятежа сделали убийство”. Первосвященники решили не рисковать и не попустительствовать еще одному галилеянину, предсказывавшему их гибель в неминуемом апокалипсисе: Каиафа и Анна, влиятельный отставной первосвященник, стали обсуждать, как им поступить. Лучше, говорит Каиафа в Евангелии от Иоанна, “чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб”. И два священника составили свой план.

На следующий день Иисус готовился к Пасхе в горнице Тайной вечери (Сионской горнице). На трапезе Иисус уже знал, что один из апостолов, Иуда Искариот, предал его за 30 сребреников. Но Иисус не изменил свое намерение отправиться в умиротворяющие оливковые кущи Гефсиманского сада, раскинувшегося на противоположном склоне Кедронской долины. Иуда незаметно скрылся. Нельзя сказать наверняка, предал ли он Иисуса из идейных соображений – за то, что тот был слишком радикален или, наоборот, недостаточно радикален, – либо из алчности или из зависти.

Вскоре Иуда возвратился с отрядом младших священников, храмовых стражей и римских легионеров. Иисуса трудно было опознать в темноте, поэтому Иуда выдал его поцелуем и получил за свое предательство серебро. В свете факелов разыгралась настоящая драма: апостолы обнажили мечи, Петр отсек ухо одному из служек первосвященника, а некий юноша нагим бежал в ночь, оставив одежду в руках преследователей, – деталь столь неожиданная, что кажется очень правдоподобной. Иисус был арестован, а апостолы разбежались, за исключением двух, которые на расстоянии последовали за стражниками, уводившими Иисуса.

Была уже почти полночь. Римские солдаты провели Иисуса вдоль южной стены, через Силоамские ворота, во дворец “серого кардинала” Анны в Верхнем городе [70] Каждому эпизоду этой истории было присвоено определенное место в Иерусалиме, однако многие из этих мест, вероятно, локализованы ошибочно. Сионская горница традиционно считается домом Тайной вечери, но скорее всего трапеза Христа и апостолов на самом деле состоялась в одном из куда более скромных домиков у Силоамского пруда, тем более что Марк упоминает “человека, несущего кувшин воды”. Традиция почитания Сионской горницы сформировалась позднее, в V в., и окончательно укрепилась во времена крестоносцев. Еще более старая традиция утверждает, что именно в Сионской горнице Святой Дух сошел на апостолов в пятидесятый день после Воскресения; то есть это, безусловно, одна из самых древних христианских святынь. Святость ее почиталась столь бесспорной, что Сионскую горницу позже чтили не только христиане, но и мусульмане и даже евреи. Зато традиционная локализация дома священника Анны – у церкви Св. Архангелов в Армянском квартале, – похоже, исторически достоверна. В Иерусалиме был также найден камень с надписью на арамейском языке “принадлежит дому Каиафы”, а в 1990 г. строители обнаружили запечатанный ковчег с погребальными урнами, на одной из которых стояло: “Иосиф, сын Каиафы”. Возможно, в этом оссуарии действительно были похоронены кости сына евангельского первосвященника. Местоположение Гефсиманского сада с его древними оливами также, вероятно, исторически достоверно. . Анна обладал огромной властью в Иерусалиме и был воплощением жесткого, неподатливого, кровосмесительного клана храмовой аристократии. Сам бывший первосвященник, он был тестем первосвященника Каиафы, и не менее пяти его сыновей также могли со временем рассчитывать на этот сан. Но большинство иудеев презирали и Анну, и Каиафу как продажных, корыстных коллаборационистов, чьи слуги, как жалуется один иудейский текст, “били нас палками”. Правосудие в их представлении было всего лишь одним из циничных инструментов наживы. Однако Иисус снискал заслуженную славу, в том числе даже среди членов Синедриона. Суд над этим популярным в народе проповедником следовало вершить скрытно, под покровом ночи.

После полуночи, когда стражники развели во дворе костер (и ученик Иисуса Петр трижды отрекся от Учителя), Анна и его зять собрали лояльных им членов Синедриона – не всех, поскольку по крайней мере один из них, Иосиф Аримафейский, почитал Иисуса и никогда не согласился бы на его арест. Первосвященники учинили Иисусу перекрестный допрос: угрожал ли он разрушить Храм и построить новый через три дня? Называл ли себя Мессией – Христом, Сыном Божьим? Иисус молчал, но в конце концов произнес: “…узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных”. “Он богохульствует!” – воскликнул Каиафа. “Повинен смерти”, – откликнулась толпа, собравшаяся вокруг Синедриона, невзирая на поздний час. Иисусу завязали глаза, и он провел ночь, подвергаясь издевательствам толпы, во дворе до рассвета, когда участь его должна была решиться окончательно. Пилат ждал.

Римский прокуратор, окруженный телохранителями, вершил суд на глазах многочисленной толпы на возвышении перед Преторией – своей иерусалимской штаб-квартирой, находившейся близ современных Яффских ворот и рядом с цитаделью Ирода. Понтий Пилат был напористым и бестактным солдафоном, который совершенно ничего не понимал в делах Иудеи. Он уже успел навлечь на себя ненависть горожан, уличавших его во “взятках, оскорблениях, лихоимстве, бесчинствах, злобе, беспрерывных казнях без суда, ужасной и бессмысленной жестокости”. Даже один из царевичей дома Ирода называл его человеком “мстительным с гневливым характером”.

Он уже вызвал возмущение евреев, когда приказал своим войскам “для надругательства над иудейскими обычаями внести в город изображения императора на знаменах”. Для евреев это было оскорблением, поскольку их закон воспрещал любые изображения. Ирод Антипа возглавил делегацию к Пилату с требованием убрать знамена. Всегда “несговорчивый и жестокий”, Пилат отказался. Когда же иудеи начали протестовать все вместе, он повелел солдатам окружить их. Члены делегации легли на землю и обнажили шеи, готовые умереть, но не допустить попрания закона. Изумившись “их стойкости в соблюдении законов”, Пилат приказал убрать знамена. А незадолго до описываемых событий Пилат казнил галилейских мятежников, “кровь которых Пилат смешал с кровью их жертв”.