Саймон Себаг-Монтефиоре - Иерусалим. Биография

Иерусалим праздновал Пасху. Иуда инвестировал свои сребреники в недвижимость: купил на них участок под названием Земля горшечника, расположенный к югу от города, на противоположной стороне долины Енном (Геенны): “Приобрел землю неправедною мздою, и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его” [74] Эта история рассказана в книге “Деяния святых апостолов”, но Матфей предлагает иную версию: терзаемый раскаянием Иуда пытается вернуть свои сребреники священникам, а когда те отказываются, бросает деньги в храме, уходит и вешается. Положить серебро обратно в сокровищницу Храма нельзя, “потому что это цена крови”, поэтому на них покупают “Землю Горшечника для погребения странников”, которая с той поры получает название Земля Крови – Акелдама. Это место оставалось кладбищем еще в Средние века. . Когда апостолы вышли из укрытия и встретились на Пятидесятницу в Сионской горнице, “внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра” – это Святой Дух снизошел на них и научил их говорить на языках многих народов и исцелять именем Иисуса. Когда однажды Петр и Иоанн входили в Храм через Роскошные ворота для дневной молитвы, калека попросил у них подаяния. “Встань и иди”, – сказали они ему. Он встал и пошел.

Апостолы избрали брата Господня Иакова “свидетелем Иисуса в Иерусалиме” – вождем последователей Христа, которых иудеи стали называть назареями. Число христиан, вероятно, очень быстро росло, судя по тому, что уже вскоре после смерти Иисуса “произошло великое гонение на Церковь в Иерусалиме”. Один из грекоязычных последователей Иисуса по имени Стефан стал обличать храмовых священников, проповедуя, что “Всевышний не в рукотворенных храмах живет”. Стефан был отдан на суд Синедриона и насмерть забит камнями за городскими стенами (лишнее подтверждение того, что первосвященник на самом деле мог выносить смертные приговоры). Стефан стал первым христианским мучеником. И все же Иаков и его назареи оставались евреями, исполняющими иудейский Закон, но и хранящими верность Иисусу, и они проповедовали Христа и молились в Храме еще на протяжении 30 лет. Праведный Иаков широко почитался как иудейский святой. Иудаизм самого Иисуса был, очевидно, не более своеобразным, чем иудаизм всех других пророков, что являлись до и после него.

Судьба людей, осудивших Иисуса на смерть, не была счастливой. Карьере Пилата вскоре положил конец некий лжепророк из Самарии, взбудораживший толпы народа рассказами о том, что он нашел на горе Гризим священные сосуды, зарытые самим Моисеем. Пилат пустил против толпы конницу, и вооруженные всадники перебили множество народа. Прокуратор уже поставил Иерусалим на грань мятежа, а после бойни на горе Гризим самаряне тоже “не удержались от возмущения”.

Римский наместник Сирии вынужден был восстанавливать порядок в Иерусалиме. Он отправил в отставку и Каиафу, и Пилата. Последний был отослан обратно в Рим. Это решение вызвало такую радость, что жители Иерусалима с ликованием приветствовали наместника. После этого Пилат исчезает из истории. Между тем императора Тиберия все больше и больше раздражал Ирод Антипа. Но это еще не был конец дома Ирода; напротив, перед династией замаячил шанс на блистательное возрождение, благодаря самому предприимчивому и авантюрному из еврейских принцев, которому удастся стать другом безумного императора Рима и вернуть себе власть над Иерусалимом.

Юный Ирод Агриппа воспитывался в Риме в императорской семье, где очень сдружился со своим сверстником Друзом – сыном императора Тиберия. Этот обаятельный мот, внук Ирода Великого и Мариамны, дитя их казненного сына Аристобула наделал громадные долги, стремясь ни в чем не уступать императорскому сыну и окружавшим его кутилам, не стесненным в средствах.

Когда в 23 году еще молодой Друз внезапно умер, убитый горем император не мог больше видеть друзей своего сына, и Ирод Агриппа без гроша за душой отправился в Галилею ко двору Ирода Антипы, женатого на его сестре Иродиаде. Антипа поручил ему скучную работу в Тиберии, но скука была невыносима для Агриппы, и он сбежал в Идумею, на историческую родину их семейства, и там даже подумывал о самоубийстве. Но этому повесе и моту всегда улыбалась судьба.

Примерно в то же время, когда был распят Иисус, умер Филипп – тетрарх северных владений дома Ирода. Антипа попросил у императора позволения расширить свою вотчину. Но Тиберию всегда нравился Ирод Агриппа, и тот не преминул воспользоваться случаем, чтобы приехать в императорскую резиденцию на Капри: заявить свои права и оспорить дядины. Он нашел мрачного Тиберия на вилле Юпитера; его пресыщенность, по словам историка Светония, развлекали только мальчики, которых он именовал “своими пескарями” и которые были научены целовать его гениталии, когда он плавал в бассейне. Тиберий обрадовался появлению Агриппы, но разгневался из-за шлейфа долгов, который тянулся за молодым мотом по всему Средиземноморью. Однако Агриппа, прирожденный игрок, уговорил Антонию, подругу своей матери, одолжить ему денег и заступиться за него перед императором. Строгая и целомудренная Антония, дочь Марка Антония, пользовалась большим уважением Тиберия, который видел в ней идеал римской матроны. Он внял ее просьбам и простил повесу-иудея. Агриппа же потратил деньги Антонии не только на уплату своих долгов, но и на щедрый подарок еще одному растратившемуся моту – Гаю Калигуле, внучатому племяннику Тиберия, которого император назначил своим наследником наряду с Гемеллом, сыном покойного Друза.

Император попросил Агриппу присматривать за юным Гемеллом. Но вместо этого ловкий Агриппа счел для себя более полезным завести тесную дружбу с Калигулой. Сын популярного полководца Германика, Калигула еще в детстве сопровождал отца в его германских походах в качестве своеобразного талисмана. Легионеры, обожавшие и Тиберия, и его сына, одетого в миниатюрные доспехи и маленькие солдатские сапоги-калиги, дали мальчику прозвище Caligula –“сапожок”. Теперь, в 25 лет, это был лысеющий распутник, явно страдавший расстройством психики. Тем не менее народ по-прежнему любил его, и Калигула с нетерпением ждал, когда ему достанется трон империи. Калигула и Агриппа, бесконечно далекие от набожных единоверцев последнего в Иерусалиме, вели жизнь, состоящую из череды экстравагантных сумасбродств. Во время одной из прогулок по Капри друзья позволили себе пофантазировать о том, что будет, когда Тиберий умрет, забыв, что у возницы есть уши. И когда Агриппа однажды наказал возницу за воровство, тот в отместку донес на него императору. Агриппа был брошен в темницу и закован в цепи. Но благодаря заступничеству Калигулы ему было дозволено купаться, принимать друзей и лакомиться излюбленными яствами.