Саймон Себаг-Монтефиоре - Иерусалим. Биография

Священникам вновь принадлежала номинальная власть над городом, однако с этого момента враждебные группировки в Иерусалиме и их главари, иногда беспринципные авантюристы из провинции или религиозные фанатики, повели дикую и хаотическую еврейскую гражданскую войну. Даже Иосиф, наш единственный источник, затрудняется объяснить, кто сформировал эти группировки и к чему они стремились. Но он прослеживает нить религиозного антиримского фанатизма до галилейских восстаний после смерти Ирода Великого. Так или иначе, пишет Иосиф, в течение нескольких следующих лет “еврей убивал еврея в непрерывной резне”.

Римский гарнизон из 600 человек, все еще удерживавший цитадель Ирода Великого, согласился сложить оружие с условием, что солдатам дадут свободно выйти из города. Евреи согласились, но когда римляне вышли из крепости, мятежники учинили жестокую расправу над сирийцами и греками, которые прежде убили множество их мирных сограждан. Царь Агриппа оставил свои попытки быть посредником и всецело взял сторону Рима. В ноябре 66 года римский наместник Сирии при поддержке Ирода Агриппы и союзных вассальных царей вышел из Антиохии и начал пробивать себе путь к Иерусалиму. Однако затем он неожиданно отступил (возможно, получив взятку), и в ходе этого отступления под натиском иудеев погибли более пяти тысяч римских солдат и был потерян орел легиона.

Жребий был брошен. Римская гордость требовала мщения. Повстанцы избрали бывшего первосвященника Ананию (Анана) главой независимого народа Израиля. Он начал укреплять стены города, и грохот стройки отзывался звоном молота в кузнях Иерусалима, где ковались доспехи и оружие. Анания назначил военачальников; в их числе был и Иосиф – будущий историк, который как раз тогда покинул Иерусалим, получив назначение в Галилею, где ему предстояло сразиться с полевым командиром Иоанном из Гисхалы, самым коварным и кровожадным из всех, кто боролся с римлянами.

Новые иудейские монеты прославляли “Свободу Сиона” и “Святой Иерусалим”. Но эта свобода, казалось, была желанна совсем не для всех: город томился в ожидании неизбежной гибели. Нерон пребывал в Греции, пел песни и участвовал в состязаниях на колесницах во время Олимпийских игр (он победил, несмотря на то, что свалился с колесницы). Там он и услышал, что Израиль взбунтовался.

Нерон опасался победоносных военачальников, поэтому назначил командующим в своей Иудейской войне “поседевшего в сражениях” ветерана из своего ближайшего окружения. Титу Флавию Веспасиану было уже под 60, и он частенько раздражал императора тем, что засыпал во время его театральных представлений. Но Веспасиан прославил себя завоеванием Британии, а его прозвище “Погонщик мулов” недвусмысленно намекало на его надежность, упорство, а также на круглое состояние, которое он сколотил, поставляя мулов для армии.

Отправив своего сына Тита в Александрию для набора подкрепления, Веспасиан собрал армию численностью в 60 тысяч человек: четыре легиона плюс сирийские пращники, арабские лучники и кавалерия царя Ирода Агриппы. С этим войском он двинулся по побережью в сторону Птолемаиды (современный Акко). В начале 67 года римляне приступили к методичному покорению Галилеи, которую с фанатичным упорством оборонял Иосиф и его галилеяне. В конце концов Веспасиан осадил Иосифа в крепости Иотапата. 29 июля того же года легионеры Тита преодолели полуразрушенные городские стены и взяли город. Евреи сражались не на жизнь, а на смерть, и многие покончили с собой, не желая попасть в плен.

Иосиф с отрядом уцелевших соратников укрылся в какой-то пещере. Когда римляне окружили беглецов, они также решили умереть и стали тянуть жребий, чтобы определить, кто кого и в какой последовательности должен убить. Последний должен был заколоться сам. “По счастливой ли случайности, а может быть, по Божественному предопределению” (или с помощью некоторой уловки) Иосиф оказался последним, но не закололся, а вышел живым из пещеры. Веспасиан решил отправить его в качестве живого трофея Нерону, и перед Иосифом замаячила перспектива какой-нибудь ужасной казни. Тогда он попросил полководца выслушать его. Стоя перед Веспасианом и Титом, он сказал: “Веспасиан! Я пришел к тебе как провозвестник важнейших событий. Ты хочешь послать меня к Нерону? Зачем? Разве долго еще его преемники удержатся на престоле до тебя? Нет, ты, Веспасиан, будешь царем и властителем, – ты и вот этот, твой сын!” Непреклонный Веспасиан был польщен; он оставил Иосифа под стражей, но послал ему подарки. Тит, почти ровесник Иосифа, подружился с ним.

В то время как Веспасиан с Титом приближались к Иудее, соперник Иосифа, Иоанн из Гисхалы, бежал в Иерусалим – город, “лишенный тогда верховного, объединяющего руководителя” и погруженный в безумную самоубийственную резню.

Ворота Иерусалима по-прежнему были открыты для любого еврейского паломника, и религиозные фанатики, закаленные в боях головорезы и тысячи беженцев наводнили город, где мятежники находили выход своей неуемной энергии в междоусобных стычках, разнузданных оргиях и жестокой охоте на тех, кого считали изменниками.

Теперь молодые и дерзкие разбойники бросили вызов власти священников. Они захватили Храм, свергли первосвященника и по жребию избрали нового – случайного человека, “какого-то деревенщину”. Свергнутый Анания собрал горожан и повел их на штурм Храма, но не осмелился вторгнуться во внутренние дворы и в Святая Святых. Иоанн из Гисхалы и его галилеяне увидели возможность завладеть всем городом. Иоанн призвал на помощь идумеян, этот “буйный, необузданный народ… который идет на войну, словно на торжество”. Идумеяне ворвались в город, атаковали Храм, залив его кровью, а затем учинили резню на улицах, убив 12 тысяч человек. Они умертвили и Ананию, а с его священников сорвали одежды и топтали их нагие тела, а затем сбросили их со стены на съедение собакам и диким зверям. “Смерть Анана, – считает Иосиф, – была уже началом падения города”. В конце концов, нагруженные награбленной добычей и утолившие жажду крови, идумеяне покинули Иерусалим, чьим правителем теперь стал Иоанн из Гисхалы.

Несмотря на приближение римлян, Иоанн дал полную волю своим галилеянам и зелотам, предоставив им “делать все, что заблагорассудится”. Святой Храм стал домом непотребств; однако скоро многие сторонники Иоанна потеряли веру в него – разочарованные, они перешли на сторону быстро набиравшего влияние в окрестностях города молодого военачальника Симона (Шимона), сына Гиоры, который “всемогущему в Иерусалиме Иоанну уступал хотя в хитрости, но превосходил его телесной силой и безумной отвагой”. По мнению Иосифа Флавия, “Симон для народа страшнее римлян”.