Арон Белкин - Третий пол

Что касается дальнейшего, то исходя опять же из самых массовых стандартов образа жизни мы должны предположить, что мальчик рано, быть может даже чрезмерно рано поступил под опеку воспитательниц детского учреждения. Ни одна из них по силе влияния никак не может быть сравнима с матерью. Но их много, в общении с ними проходит почти вся жизнь ребенка, их власть над ним безгранична, и они ею часто злоупотребляют. На смену им приходит целая плеяда школьных учительниц. За все годы учебы мальчик может ни разу не встретиться в педагогом-мужчиной, что особенно опасно, если и в семье нет яркой мужской фигуры.

Маленькому представителю сильного пола не нужно специально внушать идею превосходства над «бабами»: он и без того ею переполнен. В отсутствие же реальных, то есть всегда достаточно противоречивых впечатлений представления о том, что такое мужчина, идеализируются, романтизируются, наделяются всеми признаками совершенства. Женщин же, напротив, подрастающий мальчик видит во множестве, но увы – не в лучшие минуты их жизни и не с тех позиций, которые способствуют объективности. Глубинное, не всегда даже осознаваемое недоверие подкрепляется теперь выводами из этих повседневных наблюдений. Женщина истерична, несправедлива, коварна, склонна к предательству, хитра, деспотична, ничем никогда не бывает довольна…

Фрейд, мы помним, считал особенно интересными случаи, в которых «либидо меняется в смысле инверсии после того, как был приобретен мучительный опыт с нормальным сексуальным опытом». Я бы чуть-чуть расширил обозначенные здесь рамки. Речь, видимо, должна идти не только о половых отношениях в узком смысле и не только о собственном мучительном опыте. Несчастья некоторых моих пациентов разворачиваются передо мной как второй акт драмы, закономерно следующий за первым, разыгранным при участии их родителей. Мальчик тяжело переживает семейный разлад, сочувствуя отцу и всю вину за случившееся возлагая на мать, а в ее лице – и на всех представительниц ее пола. Тяжелый отпечаток в душе оставляют и любовные неудачи друзей, особенно когда подкрепляют уже сложившееся мнение о женщине как о низком, вероломном, безжалостном существе.

В книге Ивана Блоха главе о гомосексуальности предшествует раздел, посвященный женоненавистничеству, или мизогинии, которая к концу XIX века приобрела характер эпидемии. Знаменосцами идеи нравственной неполноценности и физиологического слабоумия женщин более многие выдающиеся люди – Шопенгауэр, Стриндберг, Вайнингер. Их авторитет зримо содействовал росту армии единомышленников, провозглашавших борьбу за «мужскую эмансипацию». «Каждый глупый мальчишка топорщится в своей „гордости мужчины“ и чувствует себя „рыцарем ума“ по сравнению с „поверхностным“ полом; каждый пресыщенный кутила относится благосклонно – впрочем, в большинстве случаев лишь на короткое время – к удовлетворяющей его самолюбие моде женоненавистничества. Если бы можно было вообще говорить о „физиологическом слабоумии“, то такие мужчины вполне могли бы явиться представителями этого злосчастного типа», – с предельной резкостью звучит отповедь автора книги, который был уверен: «Лозунг будущего – не „свобода от женщины“, а наоборот: „свобода вместе с женщиной“.

Среди мизогинистов, претендовавших на признание себя в роли «четвертого пола», было немало и представителей третьего пола, то есть гомосексуалов. Они группировались вокруг газет соответствующего направления, что говорило не только о настроениях в этой среде, но и о зачатках общественного движения. Из этого следует, что бунтарский дух, который всегда скапливается у угнетаемого меньшинства, первоначально был направлен не против косного и несправедливого общества, а против женщин.

Блох старался доказать, что мизогиния и гомосексуальность, пересекаясь во многих точках, все же далеко не тождественны. И среди мизогинистов много гетеросексуальных мужчин, и для гомосексуалов совсем не обязательно питать к женщине враждебные чувства. Но вновь изумляет меня сила интуиции, позволявшей опытному врачу угадывать взаимосвязи между явлениями по чистой догадке, без малейшего понятия о том, на каких биологических механизмах зиждется это внутреннее родство. «Если внимательно всмотреться в жизнь тех, кто возвел мизогинию в систему, то нетрудно отыскать причину этого женоненавистничества в личных переживаниях и впечатлениях. Первый последовательный представитель новейшего женоненавистничества, маркиз де Сад, был несчастлив как в браке, так и в любовной связи и питал свою ненависть к женщинам с развратным образом жизни и проистекающим отсюда пресыщением. Кто при чтении Шопенгауэра не вспоминает о его печальных отношениях к матери? Ибо тот, кто действительно любит свою мать и в свою очередь испытывает к себе всю нежность и самоотверженность материнской любви, тот никогда не может быть истинным принципиальным „врагом женщины“. Между тем Шопенгауэр скорее был связан со своею матерью чувством ненависти, чем любви. Без сомнения, и его заражение сифилисом, о котором я первый сделал публичное сообщение, сыграло известную роль в его позднейшей ненависти к женщинам. Стриндберг в своем сочинении „Исповедь глупца“ сам дает указание на причинную связь между его мизогинией и жизненными неудачами и разочарованиями; точно так же и из книги Вайнингера вполне явствует, что он не имел у женщин никакого успеха и сношения с ними кончались для него неприятностями».

Никто не знает точных параметров гомосексуального меньшинства, никто не может ответить на вопрос, меняются ли они от поколения к поколению, устанавливаются ли новые внутренние соотношения между отдельными видами и подвидами, как называл это Гроф. Статистические исследования начались совсем недавно, результаты не с чем сравнивать, да я, по правде говоря, и не верю в возможность получения исчерпывающе точных данных. Сейчас создается ощущение, что общество переживает всплеск гомосексуализма, но это ощущение может быть обманчивым: когда тайное становится явным, всегда создается иллюзия численного прироста. Но так же велика и вероятность того, что прирост и в самом деле произошел.

Сексуальная свобода сняла многие барьеры и сильно повернула массовое сознание в сторону известного девиза «однова живем». Жизнь коротка, молодость еще короче, уважающий себя человек должен все испытать и испробовать. Тогда хоть не так обидно покидать этот свет. Жажда разнообразия, любовь к острым экспериментам порой становятся единственным мотивом, толкающим на гомосексуальные приключения. Объявления в Интернете заставляют вспомнить и о феномене мужской продажной любви, самопроизвольно возникающей всюду, где есть значительное имущественное неравенство. Блох, хорошо знавший среду проститутов, как он, не мудрствуя лукаво из называл, утверждает, что лишь единицы в ней являются прирожденными урнингами. Для остальных это просто работа, не всегда приятная, но и не более трудная, чем другие занятия, обещающие сыну бедных родителей сытость, комфорт, а случается – и социальное продвижение. По всем этим каналам гомосексуальная среда постоянно рекрутирует новобранцев, но, очевидно, тоже в разные времена с разной интенсивностью.