Андрей Константинов - Фронтовая любовь

Эти слова звучат из её уст столь неожиданно, что зал не сразу врубается в смысл. Но пару секунд спустя люди начинают вставать с мест. Постепенно поднимаются все, в зале воцаряется тишина. Мы же снова акцентируемся на мужчине из эпизода 1.66. Он стоит наравне с другими, вот только персонально у него сейчас натурально мученическое выражение лица.

А на расположенном на сцене гигантском экране-мониторе внезапно яркой вспышкой появляется улыбающееся лицо Пруденс. Увидев его, Митя и Элеонора цепенеют.

1.72. ПРАГА. АППАРАТНАЯ. ИНТ. ВЕЧЕР.

РЕЖИССЁР (Задумчиво.)

Всё-таки мой папаша был прав, когда говорил, что русские — они немного блаженные. Не от мира сего.

ОПЕРАТОР

Почему?

РЕЖИССЁР

Даже на этой ярмарке тщеславия они плачут искренне. По-настоящему… Дай лица крупнее! Ещё! Больше!

Оператор «надвигает» камеру, и на одном из мониторов мы видим крупный план — у Мити и у Эли в глазах стоят слёзы.

ГОЛОС МИТИ (ЗК)

Позднее я поинтересовался у Элеоноры: готовила ли она речь заранее? По её словам, всё тогда вышло исключительно спонтанно. Чистой воды экспромт. И он же — попадание в десятку. На следующий день все ведущие мировые каналы показали сюжет о том, как русская журналистка поднимает полуторатысячный зал в память о погибшей американской коллеге.

1.73. ПРАГА. ЗАЛ ПРИЁМОВ. ФУРШЕТ. ИНТ. ВЕЧЕР.

Зал, арендованный для фуршета. Множество нарядных женщин, мужчин. Люди фланируют, выпивают, закусывают, раскланиваются. Всё вокруг — мельтешит, гомонит. Откуда-то льётся живая музыка.

Митя и Элеонора стоят за одним из круглых столиков, на котором сейчас два бокала шампанского, сумочка Эли, а по центру — приз-статуэтка (им вручили одну на двоих). Мимо проходит некий поддатенький журналист-иностранец, узнав наших героев, приветственно вскидывает кулачок, говорит что-то типа «О! Русские! Вы — супер!» Митя в ответ: «Спасибо, дружище! Мы тебя тоже любим!» Журналист идёт дальше, а Элеонора берёт свой бокал.

ЭЛЯ (Улыбнувшись.)

Ну что, выпьем за нас? Суперских?

МИТЯ (С интонацией Мымры.)

Прекрасный тост!

Чокаются, выпивают. Митя смотрит на статуэтку.

МИТЯ

Интересно, за сколько её можно загнать?

ЭЛЯ

Размечтался! По возвращении велено сдать её в «комнату славы».

МИТЯ

Понятно. Понты дороже денег… Если честно, я рассчитывал, что к этой штуковине будет прилагаться чек.

ЭЛЯ

Премия называется Honest journalism. А разве в наше время бывает честная, и чтоб за деньги?

МИТЯ

Хм… Я как-то об этом не…

Митя не успевает докончить фразу, поскольку к их столику подходит тот самый мужчина, который пристально наблюдал за ними в ходе церемонии награждения (далее их беседа ведётся на английском).

МАЙКЛ

Добрый вечер. Извините, я не помешаю?

ЭЛЯ (Улыбается.)

Добрый. Нет-нет, слушаем вас.

Митя молчит, вопросительно смотрит на подошедшего.

МАЙКЛ (С болью.)

Я бы хотел поговорить с вами о Пруденс.

ЭЛЯ (Встрепенувшись.)

Вы тоже знали Дэнс? Вы журналист?

МАЙКЛ (Кивает.)

Знал. Но я не журналист. Боюсь, это вас немного шокирует, но я — сотрудник ЦРУ.

МИТЯ (Обалдело.)

Оп-па! Хм… Лично я по вопросам вербовки принимаю только по утрам и только с похмелья.

ЭЛЯ (Мите, насмешливо.)

Тогда так и говори: ежеутренне. (Внимательно смотрит на мужчину.) А вас, случайно, зовут не Майкл?

МАЙКЛ

Да. Неужели… неужели Пруденс вам обо мне…?

ЭЛЯ

Рассказывала.

МАЙКЛ (Умоляюще.)

Вы не могли бы уделить мне немного времени? Только желательно не здесь. Здесь слишком шумно. Быть может, там? В холле?

ЭЛЯ (Берёт сумочку.)

Ну, хорошо. Пойдёмте.

МИТЯ (Суёт статуэтку в карман.)

Я вас догоню. Только бокалы обновлю.

Эля и Майкл идут на выход, а Митя направляется к официантам, заведующим выпивкой.

1.74. ПРАГА. ЗАЛ ПРИЁМОВ. ХОЛЛ. ИНТ. ВЕЧЕР.

Для разговора эти трое разместились в холле. Митя и Эля сидят вдвоём на кожаном диванчике. Напротив них, в кресле, — Майкл. Их разделяет маленький стеклянный столик. На нём стоят три стакана с виски, за которыми оперативно смотался Митя. Непростой разговор продолжается.

МАЙКЛ

…Пруденс очень хорошо относилась к России. Кто знает — возможно, в том числе из-за вас двоих. В любом случае, я не мог понять её такую вот странную привязанность.

МИТЯ

А почему странную?

МАЙКЛ

Подавляющее большинство американцев всё-таки относится к России, к Путину скорее негативно. А персонально мне, в силу моей профессии… Э-э… не знаю, как это правильно сформулировать…

ЭЛЯ (Помогает ему.)

Мы поняли, Майкл. Не любить Россию вам положено по долгу службы?

МАЙКЛ

Да. Примерно так. (Отпивает из своего стакана.)

ЭЛЯ

Но вы же не хотите сказать, что именно по этой причине вы с Дэнс и расстались?

МАЙКЛ

О, нет! (Невесело усмехнувшись.) Русские — это так, всего лишь универсальный повод поругаться.

ЭЛЯ

А что тогда? Впрочем, если не хотите, можете не отвечать.

МАЙКЛ (Грустно.)

Дело в том, что я женат.

МИТЯ (Понимающе, русск.)

А! Тогда у матросов больше нет вопросов.

Майкл, не поняв смысла реплики, далее в разговоре сосредотачивается на Элеоноре.

МАЙКЛ

Со временем наши отношения зашли так далеко, что пришла пора как-то определяться. На одной чаше весов оказалась Пруденс, а на другой — жена, дети, карьера, дом… Поверьте, это был мучительный выбор.

ЭЛЯ (Грустно.)

Я верю.

МАЙКЛ

Мы окончательно расстались за пару месяцев до этой, как оказалось, последней её командировки. Причём я считал, что поступил абсолютно правильно. И оставался в этом убеждении вплоть до… до того страшного дня. (Снова пьёт.) Но когда я увидел ваш сюжет, то — как-то внезапно, вдруг — осознал, что совершил ужасную ошибку. Что за своими былыми правильными рассуждениями проморгал, упустил самое главное в своей жизни. (Понуро, после паузы.) И тогда я… всё рассказал жене.

Митя, который в эту секунду делал глоток, среагировал, поперхнувшись.

МИТЯ (Изумлённо.)

Зачем?!

МАЙКЛ

Я обманывал жену с живой Пруденс и не хотел начинать обманывать уже с мёртвой… Мне очень трудно вам это объяснить, но… Я не мог поступить иначе.

МИТЯ (Не без интереса.)