Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 12

Старший инспектор. Разве что сделать попытку?.. Для местной полиции даже преступники на колесах — и то дело тяжелое, а тут предстоит столкнуться с преступником, который умеет творить чудеса. Это выше наших возможностей, предупреждаю вас, полковник.

Полковник(крупным планом, вид у него необычайно важный). Это выше ваших возможностей. Что ж, я тоже не против закона и порядка — в нормальных условиях. Но разве нормальными условиями это назовешь? Иногда приходится прибегать к решительным действиям, никуда не денешься. Иногда необходимо даже идти на риск и нарушать закон. Я не прошу вас, джентльмены, разделить со мною ответственность. Разве что позднее… (На лице полковника написана твердая решимость.) Эти люди — все равно что бешеные собаки. И с ними следует поступать, как с бешеными собаками. Чтобы спасти наш мир от их проклятых фокусов, все средства хороши. Когда человека доведут до крайности… доведут до крайности… Это считается смягчающим вину обстоятельством.

Он поворачивается и уходит, кинокамера следует за ним. Широкими шагами он пересекает холл и удаляется. Все словно замирают.

Первым подает признаки жизни Бэмпфилд. Он кивает Григсби медленно и понимающе. Затем оба глядят на старшего инспектора, который сохраняет загадочную сосредоточенность. Викарий делает вид, будто погружен в раздумье. Молодой спортсмен вытягивает шею, следя глазами за полковником.

Мы видим спину полковника, который смотрит на охотничье ружье, висящее на стене. Он осторожно снимает его и осматривает. Но ружье не годится. Нет. Нужна пуля, а не дробь. Он снимает военную винтовку. Подходит к шкафу и достает из ящика патроны. Когда он заряжает винтовку, резко щелкает затвор. Все это он проделывает, стоя спиной к зрителю. Затемнение.

Прелестная лужайка, освещенная солнцем, близ Дьюинтона. Река. Ивы над бегущей водой, вдали дьюинтонская церковь, окруженная вязами.

Неторопливой походкой входят Мэйдиг и Фотэрингей. Мэйдиг впереди, он ведет разговор. Фотэрингей вынужден следовать за ним.

Мэйдиг.Какой восхитительный день! И подумать только, что это канун Новой эпохи для нашей земли! Мы на пороге величайших перемен, какие только знал мир. Нужда исчезнет, и повсюду воцарится Изобилие. Прощай Старое, да здравствует Новое… Знаете, мне почему-то хочется оттянуть немножко и Начало и Конец.

Они присаживаются на упавшее дерево.

Мэйдиг.Глупый старый мир, какой урок ты получишь!

Фотэрингей.Но мне все-таки желательно точнее представить себе, что мы собираемся делать. Ночь я провел в размышлениях. И мне еще не все ясно.

Мэйдиг.Мне тоже. Я вижу лишь огромное сверкающее зарево надежды.

Фотэрингей.Это хорошо. Но я должен творить чудеса по порядку — одно за другим.

Мэйдиг.Понимаю.

Фотэрингей.Ну вот хотя бы дать каждому доброе здоровье. Надеюсь, это не вызывает сомнений?

Мэйдиг.Конечно, нет! Отличное здоровье, избыток здоровья.

Фотэрингей.Так. Значит, все станут здоровыми. Но я надеюсь, что когда люди получат отличное здоровье, они не бросят работать?

Мэйдиг.Само собой, нет. Зачем? Но только трудиться они будут не по принуждению, а по доброй воле.

Фотэрингей.А что считается отличным здоровьем?

Мэйдиг.Это мы решим.

Фотэрингей.Врачи будут недовольны. Ведь это их дело — лечить нас. Им не понравится наше вмешательство.

Мэйдиг.Что вы говорите, мистер Фотэрингей, что вы говорите! Не убеждайте меня, будто врачей это не порадует — человечество, пышущее здоровьем.

Фотэрингей.И я еще должен вам объяснять? Да у врачей тогда не останется ничего, кроме разыгравшегося аппетита!

Мэйдиг прикидывается возмущенным.

Фотэрингей.Но ведь все так оно и есть. Люди привыкли жить по заведенному порядку. Об этом и говорили мистер Григсби и мистер Бэмпфилд. Если мы раздадим им кучу денег и всего прочего, ведь для них получится все равно что выиграть, не участвуя в игре, Что же тогда им останется ДЕЛАТЬ?

Мэйдиг.О, у них будет уйма дел, уйма!

Фотэрингей.Каких?

Мэйдиг.Ну! Мы можем так организовать все — и собственность, и производство, и торговлю, и денежные отношения, — что будет уйма дел.

Фотэрингей.Да, но мы еще не условились, как этого добиться.

Мэйдиг.Ну, это мелочи. Что же касается проблемы праздности — она уже ставилась перед учеными, изобретателями, рационализаторами и прочими. Проблема не новая. Вы с вашими чудесами лишь немного ускоряете события, вот и все. Научный прогресс давно предостерегает нас. Что людям делать, говорите? Стремиться к счастью, наслаждаться искусством, творить!

Фотэрингей.Вот когда вспомнишь полковника. И вы уверены, мистер Мэйдиг, что люди — обыкновенные люди — так уж захотят заниматься творчеством и прочим?

Мэйдиг.Мы должны заставить их хотеть.

Фотэрингей.Но вот тут-то моя власть и кончается. Я не могу влиять на волю людей; я уже пробовал. Я могу перевернуть их вверх ногами, могу в мгновение ока перебросить их в Сан-Франциско, излечивать их от болезней, наделять богатством, но люди остаются людьми.

Мэйдиг.Человеческая личность остается верна себе.

Фотэрингей.Ну, будь по-вашему.

Мэйдиг.Но ведь вы можете воздействовать на них и косвенно. Более здоровые люди и чувствуют себя более счастливыми. Чем людям легче живется, тем они добрей. Они делаются только лучше, если их не раздражать и не притеснять.

Фотэрингей.Да. В какой-то мере. В какой-то мере это так. Но разве тогда не возникнут новые желания? У меня вот появились неудержимые желания, мистер Мэйдиг. И от сознания обретенной власти они только растут.

Мэйдиг.О, мой юный друг! Как часто приходилось мне слышать подобные признания от молодых людей в расцвете их сил! Знаю. Понимаю. У всех нас бывают сильные желания. Даже у меня…

По лицу Мэйдига видно, что на него нахлынули воспоминания.

Фотэрингей.При чем тут вы! Я говорю о себе.

Мэйдиг.Уверяю вас, вы ничем не отличаетесь от других.

Фотэрингей.Вот именно. В этом-то вся и беда. Если все похожи на меня…

Мэйдиг.Нашими желаниями должна руководить чистая любовь.

Фотэрингей.Я испытал чистую любовь.

Мэйдиг.И что же?

Фотэрингей.Этого мало. Она, эта девушка, Мэгги Хупер, и посоветовала мне обратиться к вам.

Мэйдиг.Я знаю ее. Хорошая, скромная и благоразумная девушка.

Фотэрингей.Да. И я нежно люблю ее. Все так. Но та девушка… тот тип девушек, какой вызывает во мне желание, совсем другой.