Пётр Киле - Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

Показывается Джульетта. Это Эд в женском платье.

ЭД ( отвечает за Джульетту в той же песенной форме сонета ).

Не совсем полный сонет, можно прибавить, пусть уже не Ромео, а Джульетта произносит мысли поэта:

УИЛЛ. Джульетта в саду, еще не ведая ничего о вновь вспыхнувшей вражде, с волнением ожидает вестей от Ромео и первой брачной ночи.

ЭД ( в женском платье ).

УИЛЛ ( смеется) . Неплохо, неплохо, Эд.

ЭД. Как неплохо? Это же сонеты твои, а не речь девушки...

УИЛЛ. Песня ее души.

ЭД. Она чудесна!

Таверна «Кабанья голова». Входят Шекспир и Четл, вольно или невольно разыгрывая принца Гарри и сэра Джона Фальстафа...

ЧЕТЛ ( еле переводя дыхание ). Сэр Уолтер Рали выиграл морское сражение, но был, к несчастью, ранен.

УИЛЛ. К счастью графа Эссекса, который напал на Кадикс и разграбил его, осенив себя славой... В храме св. Павла и поныне его восхваляют... Наконец, в 30 лет, он стал героем!

Шекспир приветствует всех присутствующих в зале.

ЧЕТЛ ( вздыхает ). Как ты, мой принц, в 30 лет стал первым поэтом Англии.

ГОЛОСА. Вот входят принц Гарри и сэр Джон Фальстаф...- Он так жирен, что весь вспотел и еле дышит...- Это же наш добрый старый знакомый Четл! - А кто же еще? Сэр Джон Фальстаф собственной персоной...- А принц Гарри? Разве это не Уильям Шекспир, актер и драматург, заменивший Роберта Грина и Кристофера Марло? - Актер с дворянским гербом? - При этом первый поэт Англии! - У него второй по величине дом в Стратфорде-на-Эйвоне...

Все поднимаются с места с кружками эля:

ЧЕТЛ. Пьем за здоровье всех любителей Геликона!

Возникают виды Стратфорда-на-Эйвоне, и мы слышим голос Шекспира с вышины:

В сонете мы находим полное выражение чисто ренессансного миросозерцания, что постоянно проступает во всех сонетах, с любовью к красоте, к природе, с острым чувством скоротечности жизни и бессмертия души, но не где-то в потустороннем мире, а в сфере поэзии и искусства.

Уайтхолл. В саду, где прогуливаютя придворные дамы в ожидании выхода королевы, граф Саутгемптон высматривает Элси, теряя терпение, как вдруг из-за кустов выходит граф Эссекс.

ГРАФ ЭССЕКС. Что, Генри, притаился ты в кустах, как фавн, следя за нимфами с улыбкой и торжества, и сладкого забвенья?

ГЕНРИ. Нет, вы за фавна здесь скорей сойдете! Что делали в кустах средь бела дня? Я слышал вскрики явные вакханки из дам придворных, да не той, в кого вы были влюблены совсем недавно. А я влюблен в одну и ту же фею из юных фрейлин...

ГРАФ ЭССЕКС. Люблю дразнить я Рали и королеву...

ГЕНРИ. Да, говорят, Эссекс завел при дворе гарем из четырех придворных дам... И имена их называются...

Из дворца выходит Елизавета Вернон, граф Эссекс с улыбкой уходит к дамам, словно высматривая новую жертву.

ГЕНРИ. Элси!

ЭЛСИ. О, Генри!

ГЕНРИ. Ах, почему тебя все реже вижу среди других, не говорю, одну?

ЭЛСИ. Я не могу покуда отлучаться. Не знаю почему, но королева справляется все чаще обо мне, где я? Что делаю? Иль призывает, чтоб я читала ей, в раздумьях вся. Боюсь, ей донесли о нашей связи; удостовериться ей хочется, как далеко зашли мы с вами, милый, что пала я, запрет ее нарушив без всякого стыда... Что делать, граф?

ГЕНРИ. Ах, Элси, как зашли мы далеко?

ЭЛСИ. Когда бы повинилась я, пожалуй, она б простила мне грехи, как Бог. Как! Повиниться мне в моей любви, любви не суетной, любви прекрасной? Мне грех простят скорее, чем любовь.

ГЕНРИ. Молва о нас, не без прикрас, конечно, дошла до девственных ушей, как стоны вакхических лобзаний и страстей, что слух чужой перенести не в силах без смеха или дрожи до стыда, иль зависти мучительной до гнева.