Валентин Черных - Меценат

— Сын мой, Ленька, с детства на всех музыкальных инструментах играл. Я его обучил. Училище кончил, институт… А вот уже из третьего оркестра уходит…

— Ну и что? — сказал писатель. — У талантливого человека характер не всегда сахар.

— Если б талантливого, — вздохнул Тихомиров. — В прошлом году он сольный концерт себе пробил. Дал телеграмму. Поехал я послушать. Средненький он пианист…

— А может, вы ошибаетесь…

— Может быть, — согласился Тихомиров. — Хотя когда у молодых ребят экзамены по матчасти трактора принимаю, сразу, в общем, видно — дурак или соображает. В музыке, конечно, посложнее, но тоже видно.

— Ну и что вы ему сказали после концерта? — спросил писатель.

— Ничего не сказал, — ответил Тихомиров. — Я, может, и вправду ошибаюсь. Правда, и хвалить не стал. А пока он без работы сидит, в новый оркестр устраивается. Посылаем по сто пятьдесят в месяц. Пусть пробует, пусть ищет. Хотя в колхозе он уже главным инженером был бы. У нас главный такая тюха-матюха, Ленька хоть энергичный. Конечно, что-то я, наверное, в жизни проморгал, но что-то и в актив свой могу записать. Двух детей вырастил и дал им образование высшее, сестер на ноги поставил и замуж повыдавал, родителям помогал, дом построил, ордена за труд заработал. Я думаю, это не так уж мало для одного человека. Как считаешь?

Звено Тихомирова закончило работу в поле и собиралось по домам. И тут к бригаде обратился Пехов.

— Мужики! — сказал он. — У Алевтины завтра день рождения. Она и я приглашаем вас… — У Пехова вдруг сел голос. Он повернулся и пошел к мопеду.

— Какое решение будем принимать? — спросил Тихомиров.

Ильин сморщился как от зубной боли:

— Не надо ходить. Я только вчера выспался как следует, моя три ночи подряд мне доказывала, что Пехов подлец, а модистка проститутка. Если мы к ним пойдем, значит, мы их оправдываем и поддерживаем, так?

Все молчали.

— Можно мне сказать? — спросил писатель. Тихомиров кивнул. — Я считаю, нам надо идти. Если мы не придем, из деревни ведь никто не придет. Им сейчас трудно. Их надо поддержать. Если не мы, кто же их поддержит?

И снова было молчание.

— Ставлю на голосование, — сказал тогда Тихомиров. — Кто за то, чтобы пойти на день рождения к модистке, прошу поднять руки…

Первыми подняли руки сам Тихомиров и писатель, за ними, поколебавшись, Локтев и, наконец, Ильин. Но тут же Ильин спросил Тихомирова:

— А если бы все проголосовали против, ты бы тоже не пошел?

— Обязательно бы пошел, — сказал Тихомиров.

— А зачем тогда голосовали?

— Для соблюдения демократии, — твердо ответил Тихомиров.

День рождения модистки был в воскресенье. Все были приглашены к обеду. Звено Тихомирова, в темных парадных костюмах и при галстуках, монолитной группой шествовало по деревне. Каждый нес завернутый в газету подарок. Вместе с ними шел и писатель с букетом цветов.

День был жаркий, и у домов на лавочках и на завалинках сидели даже древние старики и старухи. В деревне было людно, и проход звена Тихомирова не остался незамеченным.

…Из открытых окон модистки доносилось не очень стройное пение, в мужские голоса вплетался единственный женский — голос модистки. На этот раз пели не песни Тихомирова, а привычную:

Женщины на улицах прислушивались к доносящимся голосам, обсуждали довольно темпераментно, явно не одобряя эту мужскую солидарность Но, естественно, весь их гнев был направлен против модистки.

… С дня рождения звено Тихомирова возвращалось менее монолитной группой. Первым шел Тихомиров, стараясь четко печатать шаг, за ним Локтев вел не очень твердо шагающих Ильина и писателя.

Одна из женщин, стоящих у магазина, выкрикнула в их адрес что-то оскорбительное. Ильин тут же попытался выяснить с ней отношения, но Тихомиров его остановил.

Вечером Тихомиров и писатель вернулись с поля. В доме сидел плотный молодой человек. Он встал, поздоровался.

— Что же ты нас не познакомишь? — повернулся он к Анне. — Ты ведь хоть и сельская, но интеллигенция.

— Бывший мой жених, Михаил, — представила Anna молодого человека. — Писатель Скоробогатов.

Писатель и Михаил пожали друг другу руки.

— Давайте ужинать, — сказала Полипа.

Ужинали молча.

— Где вы трудитесь? — спросил писатель Михаила, чтобы как-то разрядить молчание.

— Прораб я, — ответил Михаил. — В норном строительно-монтажном управлении.

— Первое — это потому, что лучшее?

— Первое, потому что второго у пас пет.

Когда закончили ужни, Полина бодро сказала:

— А теперь спать! Я вам, значит, стелю и твоей комнате, — обратилась она к Михаилу и Анне. — А вам пока на раскладушке в зале, — сказала она писателю.

— Чего это ты меня с ним спать уложить хочешь? — спросила Анна. — Я ведь за него замуж не выхожу.

— А я думала, выходишь, — ответила Полипа. — Заявление в ЗАГС подано, свадьба назначена, и вся деревня об этом знает.

— Знает или не знает деревня, меня не волнует.

— Не кипятись, — успокоила Полина дочь. — Время есть, Михаил отпуск за свой счет взял, разберетесь.

— Уже разобрались. — Aннa повернулась к Михаилу — А тебе лучше уехать сейчас же.

— Автобусы уже не ходят, — ответил Михаил. — Да вы не беспокойтесь, я и в зале на раскладушке переночую…

Писатель работал у себя в комнате. К нему зашла Анна.

— Я к вам за помощью. Вы можете сделать вид, что ухаживаете за мной, что влюблены в меня, а я, конечно, в вас? Иначе Мишка не отстанет, он упрямый и уверен, что упрямством можно добиться всего… Я вас умоляю, помогите мне. Я его не люблю. Я не хочу за него выходить замуж.

— Конечно, помогу, — заверил ее писатель. — Только как?

— Но ведь вы были когда-нибудь влюблены? — сказала Анна. — Сделайте вид, что за мной ухаживаете.

Писатель внимательно посмотрел на Анну, и она опустила глаза.

— Делать вида я не буду, — сказал писатель. — Я буду ухаживать всерьез. Только так… Решайте.

Анна помолчала и наконец сказала:

— Я согласна на серьезное.

И снова в семье Тихомирова был молчаливый ужин. За столом Анна сообщила:

— Мы с Виктором сейчас пойдем гулять.

— И я с вами, — сказал Михаил.

— Все еще не понимаешь, что ты лишний?

— Понимаю, — сказал Михаил. — Поэтому и пойду.

И они вышли все трое.

Анна взяла под руку писателя, а Михаил взял под руку ее. Анна попыталась вырваться, но Михаил держал крепко. Так они и шли некоторое время по деревне.

— Ну вот что! — решительно сказала Анна. — Мне эти игры надоели. Пошли домой!

И они пошли обратно.

У крыльца стоял тихомировский мотоцикл. Анна посмотрела па мотоцикл, что-то быстро сказала писателю, писатель кивнул ей.