Андрей Бурак - Юлия

— Ну и что? — спросил Раду равнодушно.

— Ты же знаешь, новая медсестра там угол снимала.

— Ты что затеяла? — спросил он уже подозрительно.

— Да ничего особенного.

— Чужого взрослого человека к нам в дом? — сказал Раду и, громко стуча молотком, начал снимать обручи с пустой бочки.

— Я против твоей воли никогда не пойду. Но ты послушай!

Сняв два обруча, Раду остановился.

— Она уже была здесь… без тебя. Очень ей понравилось, как мы живем. Все говорила: «Как у вас тут хорошо! Все в садах! Далеко от суеты!».

— Вот видишь, чужой человек сразу красоту заметил! А из каких она мест? — спросил он заинтересованно и сел рядом с Юлией.

— Говорила она мне, да я не запомнила, — ответила она, посмотрев ему прямо в глаза, и шепотом добавила: — А знаешь что еще? Родителей у нес нету.

— Родителей нету… Как же это? — спросил он с искренним сочувствием.

— А что, если нам ее… — осторожно начала Юлия.

— Взять?! Юлия!

— На квартиру.

Раду зачерпнул из ведра кувшин воды и жадно припал к нему. Напившись, поставил его на край стола, и кувшин упал на землю. Собирая осколки, Раду рассвирепел окончательно.

— Нет! Привыкнем к ней…

— Мы к ней привыкнем, а она к нам…

Одновременно послышался стук в ворота и лай собаки. Во двор дома вошел мош Тудосе. Он коренаст, как все старые люди, тепло одет, на голове шапка из каракулевого меха. Он слегка прихрамывает, опираясь на палку.

— Эй, Раду! Бригадир! — деловито окликнул он хозяина.

— Проходи, мош Тудосе! — крикнул от крыльца Раду.

— Некогда… — Тем не менее, Тудосе прошел к дому и присел на крыльцо. — Тебя председатель вызывает. Завтра, говорят, дождь перестанет.

— Каждый день передают, — сказал Раду.

— Может, кружку муста выпьете, — предложила хозяйка гостю.

— Мне бы чего покрепче. Ах, не та кровь! Не греет, как раньше… Сырость! Ох, уж эти мои ноги! Как деревяшки. — Старик постучал палкой по ногам. — Не чувствую их. Будь прокляты траншеи, где я их отморозил!

Некоторое время все молчат, после чего опять вступает мош Тудосе:

— Видели вчера по телевизору, как западный немец опять пришел к нам с дружбой да с коммерцией?

— Вот и хорошо, что пришел. Куда же ему деваться-то? — высказал Раду свои соображения.

— А эта хитрюга Англия, — продолжил свои мысли мош Тудосе, — что-то опять крутит носом. Она и во время войны все крутила да вертела. А в этой богачке-гордячке Америке засуха-то какая! Прямо жгет ее вовсю.

— Ничего, мош Тудосе, был бы мир, а остальное пережить можно, — сказала Юлия.

— Дай бог, дай бог… Л то ведь нас, кто пороху понюхал в войне, все меньше и меньше. Сможет ли молодежь и дальше сохранить мир, — сказал мош Тудосе, глубоко вздохнув.

— А почему не сможет? Конечно, сможет, — рассеял Раду сомнения старика.

— А что пишет Нелу из армии? — спросила Юлия.

— А ничего не пишет! — застонал старик.

— Как не пишет? — удивилась Юлия.

— Мне-то пишет, а вот Севастице, паршивец, не пишет.

— Милые бранятся — только тешатся, — сказал Раду, утешая старика.

— Вот ты бы написала и спросила, — заерзал мош Тудосе на стуле. — Разве так можно поступать с девушкой? Ведь они и до армии гуляли, потом переписывались. Девка ждала. А теперь что? Вот-вот демобилизация, и на тебе! Она-то еще здоровается с нами, а родители… — Старик вскочил и начал размахивать руками. — Такой забор поднял сосед Северин между нашими дворами, что и макушки не видать! За одну ночь!

— Все будет хорошо, — сказал Раду, переодеваясь в рабочую одежду.

— Думал, что хоть этот останется возле меня. Хоть кружку воды па старости лет будет кому подать, — никак не мог успокоиться старик. — Остальных-то но полгода не слышу, не вижу. Говорят, и моих парией уважают. Там… Где-то… А кто об этом знает? Вот ты, Раду, молодец. При отце остался. А уж как он гордился тобой!

Бригадир! Уважаемый человек в селе. Твой отец умер спокойно. И глаза ему было кому прикрыть. А умрем мы с Килииой…

Мош Тудосе устало садится.

— Рано об этом думать, мош Тудосе, — упрекнула его Юлия.

— Оно верно, всяк умрет, когда смерть придет, — согласился старик.

— Свадьбу сыграем, хоть первую куматрию справите, а уж потом и о смерти думать, — сказал Раду.

— Поздновато нам бог послал Нелу, а то я бы сейчас был спокоен, как и другие старики.

— Дети — всегда радость, — улыбнулась Юлия.

— Радость-то радость, а получается, что нам от них больше горя. И очень хорошо, что у вас их нету! — опять спрыгнув со стула, заключил мош Тудосе.

Раду и Юлия промолчали. Мош Тудосе, сообразив, что не то сказал, насупился и тоже замолчал.

…Во дворе мош Тудосе торопит Раду:

— Председатель сказал, чтобы ты явился срочно!

— Идем, идем… — откликнулся Раду из комнаты.

Юлия также вышла проводить гостя.

Старик стоял посреди двора и смотрел на башню.

— Что, племянник лестницу задумал на небо строить? — обратился ои к Юлии.

— Сколько раз вам говорить, дядя Тудосе, — башня это, башня! — вступилась она за мужа.

— Вот видишь, уже забыл! — начал оправдываться старик. — Даст бог, достроите. Конечно, человек, если что задумал, так непременно сделает. Особенно, если он нашего рода, Царэлунгэ. Царэлунгэ — это значит вечная страна…

Старик опять вспомнил про сына.

— Ох, боюсь, кабы чего не выкинул он там.

— Я думаю, помирится он с Севастицей, — сказала Юлия.

— Пока ничего худого не случилось, напиши-ка ему письмо, мол, старик твои больной, пускай на побывку едет! Я ему тут вправлю мозги! Не могу больше этот забор видеть! Подумать только! На войне вместе были, голодали, мерзли, в разведку ходили, последнюю краюху делили, а теперь — пожалуйста! Раньше-то прямо с порога здоровались, а уж сколько мы ведер вица выпили с соседом! Все обдумывали да обсуждали, как и что.

— Непременно напишу. Только вот о том, что вы болеете, не стану писать. Зачем парня пугать? Не ровен час, беду накличем.

— Пиши, как знаешь, — согласился старик.

Из дома вышел Раду, и мужчины пошли к воротам. Послышался лай собаки и скрип открываемой калитки. Во двор вошла Вера с чемоданом и зонтиком в руках.

— Добрый вечер, — поздоровалась она.

Какое-то время, не отвечая на приветствие, все смотрели друг на друга. Первым прервал молчание мош Тудосе.

— К вам, — предположил он, обращаясь к Раду.

— Юлия, к тебе пришли! крикнул Раду, снова направляясь к воротам.

— Это не ко мне одной, это к нам, Раду! — сказала Юлия радостно, выходя девушке навстречу. — Проходи, Вера, проходи. Мы как раз о тебе говорили. Ждали тебя…

— Как?! — спросил Раду жену с возмущением. — Это и есть?

— Это и есть наша новая медсестра, — ответила она.

Гостья сделала несколько шагов навстречу Раду, протянула руку. Юлия, увидев, что Раду стоит в каком-то оцепенении, почти торжественно добавила: