Артур Макаров - Ольга и Константин

— У нас, если дома чего не хватает, к соседям идут, — сказал Константин серьезно. — Ты мне ближе всех соседка, думаю, поможешь, чтобы гости обижены не были. Правильно я думаю? Наверно, правильно.

И вышел, не ожидая ответа.

А Ольга постояла, глядя на дверь, потом быстро поправила волосы, осмотрев себя в зеркало, заспешила к настенному шкафчику, зазвенела тарелками.

Уже в светлых сумерках проходившая мимо Вера Сырцова услышала доносившееся из дома мужское пение, а потом увидела сидящую возле калитки Ольгу.

— Твой, что ли, гуляет? — подсела рядом.

— Гуляют. С гаража новых знакомцев привел… Да какой он мой? — спохватилась Ольга. — Ну приехал, работать у нас пробует, может, и не понравится ему тут, кто знает. Нет, заладили: «твой» да «твой»!

— Будет, Олюня, — обняла ее Вера. — Чего туману наводить? Небось, страшишься, как к сыну приладится, и вообще… Верно, уж не девочки мы, а все счастья хочется. Знать бы, конечно, какой человек, да ведь, ног не замочив, в воду не влезешь.

— И человек вроде хороший, а все равно боязно, — сказала Ольга. — Или привыкла я одна?

…А в своей половине хороший человек постучал ладонью по столу, прервал Долгушина, воодушевленно орущего: «…и набравшись сил, чуя смертный ча-ас…»

— Мы тебя хорошо слышим, зачем так кричишь? Тебе вторым голосом надо петь, думать надо, про что поешь, чтобы сердце тоже пело. Понял?

— Погоди… Тогда я вот эту заведу. — Долгушин с воодушевлением набрал воздуха и затрубил: — «Не плачь девчо-он-ка, пройдут дожди-и!»

Константин засмеялся, и Вахрамеев засмеялся тоже.

— Ну, еще по одной, и я пошел, — поднял стопку Вахрамеев. — Будь здоров, специалист ты, видно, толковый, теперь прижиться тебе у нас, а мы рады будем!

…На скамейке у калитки Вера оглянулась на окна, за которыми сидела компания, опасливо предположила:

— Еще каков он во хмелю!.. Не страшишься ты?

— А вот ни столечко, — рассмеялась Ольга. — Николая, бывало, верно, боялась… А этот вовсе другой. Ладно. — Она поднялась. — Им завтра тоже на работу, как и нам. Пойду провожать.

Переговорный пункт в райцентре помещался вместе с телеграфом и отдельно от почты. Помещение было маленькое, с двумя кабинами.

Подойдя к окну взглянуть на свою машину, Константин удостоверился, что она стоит как стояла, а за ней на другом конце площади увидел только что остановившуюся машину Михаила Воронина. Белоголовый водитель бойко взбежал по ступеням чайной, скрылся в дверях, и Гогуадзе нахмурился озабоченно.

Но ожил динамик над кабинами, прохрипел нечто неразборчивое, открылось окошечко в стене и оттуда поторопили:

— Рустави! Вторая кабина ждет, только не слышно ничего, вы погромче говорите.

Вбежав в кабину, он схватил трубку, и сквозь стекло было видно, насколько громко он говорит, пытаясь докричаться. Этот разговор с мимикой и жестикуляцией длился некоротко, затем, сокрушенно посмотрев на трубку, Константин повесил ее на рычаг и подошел к окошечку.

— Думаю, не поняли они ничего, так слышно было… Еще раз нельзя?

— А все равно то же будет, — уверила телефонистка. — Погода плохая, помехи, да еще связь не прямая. У вас важное что?

— Как не важное? Может, я жениться хочу, родственникам сообщаю!

— Ой, тогда надо обязательно телеграммой сдублировать. Дать вам бланк?

— Э-э, разве в телеграмме все напишешь? — удивленно возразил Константин. — Подумают — я с ума сошел… Словами надо объяснять. Лучше слышно никогда не бывает?

— Ночью, когда загрузка меньше, и если грозовой фронт не мешает, — солидно объяснила девушка.

— Ночью приеду, а грозовой фронт как угадаешь? Придется в другой раз, — махнул рукой Гогуадзе. Но тут же передумал. — Ладно, давай бланк… Нет — два бланка! Телеграмма длинная будет.

Выйдя на улицу, услышал громкие голоса с другой стороны площади и увидел, что машина Воронина полна ребятней разного возраста. Тогда перешел площадь, и как раз из чайной вышел Михаил, расплылся в улыбке, увидев его.

— О, Константину Сергеевичу пламенный привет… А я вот за школьниками приехал. Значит, вместе поедем!

— Поедем, поедем. — Гогуадзе притянул его за рукав, нагнулся. — Подыши на меня, пожалуйста.

— А я одного гивца! — уверил парень и готовно дохнул. — Вот. Почти безалкогольный напиток… Для промывки пропыленного горла.

— Э-эх! Мозги тебе промыть надо, дорогой… Ты ведь какой груз везти должен? А дорога какая? На, — он достал из кармана ключи и вложил в руку Михаила. — На моей поедешь сзади, во-он она стоит. А эту я поведу. Кругом марш! — прикрикнул, не давая возразить.

Затем обошел кузов, заполненный галдящей компанией, рассевшейся на скамейках, привстав на колесо, спросил:

— Морозов Володя кто будет?

— Ну я, — отозвался кудлатый крепыш. — А что?

— Садись в кабину, дорогу показывать попрошу. — И подмигнул: — Я тут совсем недавно, очень заблудиться боюсь.

Дорога требовала внимания, и нет-нет да поглядывая в боковое зеркальце, на идущую сзади машину Воронина, Константин успевал еще беседовать с пассажиром.

— А вы в каких войсках служили? Не в танковых? — задал очередной вопрос Володя.

— Нет, дорогой, я на флоте служил. Подводником был.

— Ну-у? Я тоже пырять люблю, только у нас летом вода мутная, не видно ничего… Зато в реке раков много. Никогда не ловили?

— Нет, не ловил. Теперь научишь, если время будет.

— Бу-удет… Правда, мы должны поиск продолжить: прошлым летом партизанский лагерь отыскали и еще какие-то землянки нашли. Для районного партизанского музея экспонаты собираем. А вы у кого живете?

— Я? Я у вас живу, — ответил Константин и покосился осторожно.

— Правда, у нас? Это здорово! Тогда давайте я вас раков свожу ловить, а вы меня машиной владеть научите. Идет?

— Считай — договорились! Только, понимаешь, если твоя мать разрешит, — спохватился Гогуадзе.

— Мамка-то? Ту-у, она разрешит, она мне все разрешает, хотя сильно просит, чтобы не курил. Мне и не правится, в горле после саднит… А вы у нас еще долго жить будете?

— Я? — Притормозив, Константин потихоньку преодолел очередную рытвину и ответил, уже перебравшись па другую сторону и набрав скорость: — Это, понимаешь, я не знаю еще. Но думаю, что скоро буду знать обязательно.

Лес расступился, впереди показались дома Ширкова, и на ровной дороге машина помчалась быстрее.

Погода стояла теплая, и в кабинете, где шло совещание, все окна были распахнуты.

— …таким образом могу сказать, что с надоями и привесом молодняка у пас наблюдается порядок, — говорил Павел Егорович Одинцов. — Но! Радуясь достигнутому, надо думать о новых этапах. Подходит самая пора сенокоса, она подходит! Ждем мы шефов из района для помощи в заготовке кормов… Ты об их жилье позаботился, Никифоров?