Мария Хмелик - В городе Сочи темные ночи (сборник)

"Потому что, — объясняет экзаменатор, — во-первых, страна — дружественная и слово "черножопый" надо писать с большой буквы, а во-вторых, "не е. т" — пишется раздельно"…"

Вот так сидели мы, сидели, до тех пор пока не заблестела фарами полицейская машина. Стражи порядка явно рулили в нашу сторону. Тогда актриса Елена Соловей — ангельской красоты женщина — взяла бутылки и засунула их себе под кофту.

Полицейские вышли из машины, посмотрели на нас.

— Рашен, рашен, — сказали мы им.

Они кивнули. Потом подъехала вторая машина. Вышел еще один полицейский. Мы полчаса смотрели на них. Некоторое время они потоптались, думая, к чему бы придраться, им явно не нравилась одиноко сидящая группа людей на огромной площади. Потом спохватились — мы сбили ряд стульев. Знаками они нас подняли, поставили стулья на место и уехали, а мы остались допивать водку стоя.

Когда шли обратно, наваленные в углу площади картонные коробки зашевелились и из-под одной из них на меня взглянули жгучие итальянские глаза ночевавшего там бродяги.

На следующий день в центре города я видела нарядно одетую девушку в полосатом шелковом костюме, в темных колготках и туфлях на шпильке. Она валялась в кустах и целовалась взасос со своим мужчиной. Вокруг ходили люди, ездили машины и с треском проносились мопеды, которые итальянцы называют "моториллами".

Режиссер Говорухин много рассказывал о замечательной, необыкновенной, ни в каком другом городе не найдете ничего подобного, площади Испании. Ночью он нас туда повел. В Риме Говорухин почему-то не думал о судьбах России и с ним было довольно весело.

Площадь Испании у гопает в цветах. На ней много ресторанов. Играет музыка, люди ноют и смеются. Мы спускаемся по длинной лестнице. Идти трудно, потому что на ступенях полно сидящих. Они целуются и выпивают, а одного синьора даже рвет.

Говорухин морщится:

— Блевать на площади Испании, как это пошло…

В конце нашего пребывания в Риме нас пригласил к себе на виллу режиссер Франко Дзефирелли. В наших кинотеатрах, кажется, шел только один его фильм "Ромео и Джульетта", а так он делает фильмы почти каждый год или ставит оперные спектакли.

В Риме среди мужчин, общавшихся с нами, было очень много гомосексуалистов.

— Они такие все милые, — сказала наша переводчица. — С ними так хорошо дружить.

Дружить, может, с ними и хорошо, но Дзефирелли так долго гладил Васю и говорил, что он очень симпатичный, что я начала нервничать.

Там же мы познакомились с юношей, который работал в съемочной группе у режиссера Бертолуччи, когда он снимал в Китае фильм "Последний император". Юноше очень Китай понравился. Узнав, что мы из Москвы, он сильно обрадовался:

— Да это же рядом с Китаем! Вы, наверное, часто там бываете?

Из нас в Китае не был никто.

И юноша никак не мог понять, почему же: из Москвы приехали, а в Китае никогда не были. Соседние ведь страны. Я тоже не понимаю, почему я не была в Китае?

Из Рима мы переехали во Флоренцию.

Знаменитая статуя Давида была в строительных лесах. Недалеко от площади, где возвышается Давид, есть небольшой фонтан, в котором стоит железный кабан с разинутой пастью. Кто попадет монетой в эту пасть, тот будет счастлив.

Я не попала.

На одном из приемов в нашу честь меня познакомили с флорентийским генералом карабинеров. Это был немолодой разбойного вида мужчина со шрамом через все лицо. Он посмотрел наш фильм.

— Надо же! Как похоже! — восклицал он. — У нас в Италии тоже, когда молодой человек уезжает от родителей в большой город, ему дают с собой всякие домашние заготовки, и он такой же нагруженный, как и брат Веры… И больницы у нас такие же отвратительные, как вы показали в фильме.

Из Флоренции нас повезли в маленький, не тронутый цивилизацией городок Сьена. Там мы побывали на его знаменитой трапециевидной площади, на которой устраиваются ежегодные скачки и наездники в средневековых костюмах, украшенных гербами, отстаивают каждый честь своего района.

А из Сьены — обратно в Рим.

На улицах Рима и Флоренции очень часто можно подобрать уроненную кем-то монету достоинством в 100 или 500 лир. На них ничего нельзя купить, и, я думаю, итальянцы просто ленятся нагибаться за ними. Эти монеты годятся для того, чтобы бросать их на счастье кабану в пасть или в речку, чтоб вернуться в эти места…

Я иду по тенистой набережной вдоль реки Тибр. Цель моя — остров. На острове есть площадь, и я хочу там побывать, пока мой муж встречается с корреспондентками из разных итальянских газет. Вопросы у них один оригинальней другого: с чего это Васе вдруг в голову пришло такой фильм снимать, и кто из режиссеров на него влияние оказывал, и кем мы с Васей друг другу приходимся — мужем и женой или братом и сестрой…

За последние годы я растеряла всех друзей. Их было немного, а сейчас и вовсе пусто. Слава богу, никто не умер! Некоторые уехали навсегда заграницу, и след их затерялся. А если не затерялся и вспыхивают слабые маяки — приветы, которые они шлют, то я чувствую, что это уже не те люди, с которыми я дружила, а их тени.

После успеха "Маленькой Веры" от меня шарахались. И так же вот отшатнулась та часть друзей, что никуда не уезжала. Как странно. Лично мне моя кратковременная слава не дала ничего. Единственно, я стала более ленивая, а окружающим, насколько я понимаю их, кажется, что я поднялась куда-то и увидела нечто, и потому стала другая. Но другой я стала позже…

Белый лист бумаги передо мной на столе. И я исписываю его словами. Потом перечитываю написанное. Буковки, буковки, принесите мне счастье! Отдельные удачные, на мой взгляд, предложения переношу в блокнот, может быть, пригодятся для диалогов в сценарии. Остальные рву и выбрасываю.

Однажды я подумала, а что, если этими листами-жалобами обклеить комнату? Оригинальные получились бы обои…

Ну вот, иду я по тенистой набережной, любуюсь архитектурой и слышу за собой торопливые шаги, а потом и окрик:

— Аморе мио!

Это явно ко мне, потому что вокруг никого больше нет.

Оборачиваюсь!

О Боже! Лучше бы я этого не делала. Там — молодой! Жгучий! Брюнет! С пламенным взором! Темных глаз!

Я вспомнила! Я его уже встречала однажды, когда мне было пять лет. Это принц. Его прислала мне моя кукла Золушка.

— Поцелуй меня! — требует он. — В губы!

Но вместо этого я начинаю рассказывать ему, что приехала из Москвы, а у нас в Москве не привыкли так, сразу…

Узнав, что я проделала такой длинный путь, чтобы встретиться с ним, он воспламеняется еще больше.

Как хорошо, что испанский и итальянский так похожи. Мы прекрасно понимаем друг друга! Не то что в следующий раз, когда мой принц нашел меня в Германии, в городе Штутгарте, и ему хотелось говорить со мной исключительно по-немецки. А так как в немецком я совсем ничего не улавливаю, ни одного знакомого звука, то общение наше было весьма кратковременно. Но сейчас…