Юрий Нагибин - Белая сирень

Рахманинов, уже пристроившись к Вере за пианино, обращается ко всем.

Рахманинов. Господа, я закончил вальс в шесть рук на тему Татуши. Помните, вы вчера сочинили? Кто хочет третьим?

Татуша не знает, сердиться ли ей.

Татуша. Но как же? Так, с листа?

Рахманинов. Ваша партия будет самой легкой.

Наташа(робко). Можно мне?

Рахманинов(язвительно). А вам, сударыня, за ваше вчерашнее подглядывание и вечное сование во все своего носа надо бы еще поиграть ре-мажорную гамму… Не правда ли, профессор?

Зилоти(делает круглые глаза). Подглядывание? Сование носа?..

На миг окаменев, Наташа выбегает из комнаты. Никто не обращает на это внимания.

Рахманинов. Итак, Верочка, вы начинаете. Раз, два, три…

Рахманинов в центре, по бокам сестры — Верочка и Татуша. Сначала медленно и неловко, а затем все более уверенно начинают играть вальс. Зилоти лукаво улыбается, в его глазах — чертенята. Мисс Дейли неодобрительно качает головой.

В комнату доносится музыка вальса. Ничком на кровати рыдает Наташа, ходуном ходят острые лопатки. Входит Марина, бросается к Наташе.

Марина. Барышня, что случилось, кто вас обидел?

Наташа не отвечает, рыдания усиливаются.

Шесть рук дружно опускаются на пожелтевшие клавиши старого рояля. Гостиная наполнена музыкой. Александр Зилоти уговаривает упирающуюся, раскрасневшуюся мисс Дейли потанцевать. Глаза Верочки, Рахманинова и Татуши сияют, лица возбужденны и восторженны. Гремит вальс. Летний горячий степной ветер надувает кисейные занавески на окнах, и профессор Зилоти, сломив сопротивление добропорядочной англичанки, уже вальсирует с ней по паркету с мечущимися на нем солнечными зайчиками.

Марина, подсев к Наташе, гладит ее по голове, по узенькой вздрагивающей спине.

Марина. Барышня, милая, успокойтесь! Никто вашей слезиночки не стоит!

Наташа рыдает. В комнату входит Соня и сразу пускает нюни.

Марина. А вы что, Софьюшка?

Соня. Наташу жалко.

Наташа поворачивает к ним свое заплаканное лицо.

Наташа. И нечего меня жалеть. Мне никто не поможет. Никто.

И вот уже Наталья, какой мы ее знаем сейчас, опять перед зеркалом. Она видит себя нынешнюю: женщину в полном расцвете.

Голос Софьи. Можно?..

Входит Софья с охапкой сирени.

Софья. Ты еще не одета?

Наталья.Вспоминала.

Софья. О чем?

Наталья.О том, какая я была ревнивая, когда была девчонкой. Какая глупость — ревность..

Софья(помолчав). Я наткнулась на Сережу в парке. Он сидит такой потерянный, опущенный, взгляд потухший — мне даже стало страшно. Может быть, вызвать доктора?..

Наталья.Ради Бога, Соня, не говори ему ничего! Ты же знаешь — ему достаточно сказать, что он бледен, как он решит, что уже умирает.

Софья. И все-таки нужно вызвать доктора…

Наталья.Позволь мне, Софья, решать.

Софья. Мне просто тяжело видеть, как Сережа страдает.

Наталья.Соня!..

Софья.Он ведь немного и мой (она слабо улыбается), правда?

Наталья(не может сдержать улыбки). Правда.

Софья ставит вазу с сиренью на подоконник и выходит. Наталья берет гребень, расчесывает свои темно-каштановые волосы.

Соня нарезает новый букет сирени. В глубине аллеи показывается Рахманинов. Соня с волнением вглядывается. Рахманинов сосредоточен, согнув руки в локтях, он постукивает пальцами по груди, словно наигрывая, взгляд его отрешен. Соня бросает корзину с цветами и бежит к дому.

Софья вбегает в спальню. Наталья уже одета.

Софья(взволнованным шепотом). Наташа!..

Наталья(испуганным голосом). Господи! Что случилось?..

Софья, имитируя Рахманинова, сгибает руки в локтях и барабанит пальцами по груди.

Софья.Кажется, пошло…

Наталья оборачивается к окну.

По дорожке парка идет сосредоточенный Рахманинов, что-то мурлыча себе под нос, барабаня пальцами по груди.

Наталья(шепчет). Господи, прости Меня!..

Она подходит к киоту с горящей лампадкой, встает на колени и жарко молится.

Наталья.Спасибо тебе, Господи!.. Прости меня, глупую бабу. Спасибо, спасибо, спасибо…

У окна Софья смотрит на истово молящуюся, осеняющую себя крестным знамением сестру. Софья опускает глаза, погружаясь в воспоминания…

Пятнадцатилетняя Соня с тревогой глядит на свою семнадцатилетнюю сестру, которая истово молится на иконку Богоматери с лампадкой. Иконка эта вделана в нишу церковной стены в Спасо-Песковском переулке. Снег падает на меховую шапочку Натальи. Шуршат полозьями извозчичьи санки. Наталья кончила молиться, смотрит по сторонам.

Наталья.Извозчик!

Соня. А если мама узнает?

Наталья.Ты можешь идти домой. Я тебя не держу.

Наташа решительно пересекает улицу, чтобы остановить извозчика. Соня семенит за ней.

Соня. Думаешь, я боюсь? Совсем нисколечки…

Девочки садятся в сани.

Соня(извозчику, решительно). На Воздвиженку…

Извозчик.Больно близко, барышня. Без резону лошадку гонять.

Соня(важно). Добавим на овес.

Невзрачное здание с проржавевшей вывеской «Америка», перед которой останавливается извозчик. Девушки выходят.

Софья и Наталья входят. Вид у них испуганный, хотя они стараются не показывать этого. Мимо пробегает коридорный.

Наталья.Послушайте, любезный, в каком номере остановился господин Рахманинов?

Коридорный(нагло). У нас много хороших господ останавливается.

Наталья.Музыкант.

Коридорный. Не велено беспокоить.

Соня. Мы его сестры! (Сует коридорному полтинник.)